Вечерами члены команды Вудстока
сходились в моем танцевальном баре, чтобы выпить за свои дневные успехи и за
предстоящий концерт. Музыкальный автомат работал всю ночь, люди танцевали до
тех пор, пока не решали, что одежда служит им помехой, после чего ускользали из
бара в комнату одного из них или в какой-нибудь удаленный уголок мотеля.
Безвозмездно работавший на строительстве сцены Зиппи Макналти походил на
светловолосый вариант Супермена. Зиппи, не таясь, давал всем понять, что он
вполне может оказаться геем. В том, что касалось моих отношений с мужчинами, я
в Уайт-Лейке все еще оставался до крайности осторожным, если не скрывал их
полностью. Однако молчать, глядя, как Зиппи в его джинсах в обтяжку и футболке
движется по бару – это было выше моих сил. «Да какого черта» – сказал я себе.
– Вообще-то, здоровенные башмаки,
в которых ты приходишь со стройки, меня не заводят, – сказал я ему. – Но если
бы я был мазохистом, неравнодушным к крепким мужикам в грязных ботинках, я бы уговорил
тебя пойти со мной в бунгало номер два и полюбоваться моей коллекцией хлыстов,
кожаных строп, крюков и цепей, свисающих с потолка.
– Веди меня, друг мой, – ответил
Зиппи. – Твои слова – музыка для моих ушей.
Так начались наши регулярные
встречи, во время которых бунгало номер два, ночь за ночью, ходило на своих
сваях ходуном. Впрочем, Зиппи был не единственным моим гостем. Вудсток сильно
смахивал на приземлившийся в наших краях НЛО, из которого в застегнутый на все
пуговицы городок Бетел высыпали сексуально раскрепощенные пришельцы. Я
четырнадцать лет просидел в нем, как в чулане, задыхаясь. Теперь же Майк Ланг
распахнул дверцы чулана и выпустил меня прямиком на буйное празднество секса,
наркотиков и рок-н-ролла.
Боб и Джим были однояйцевыми
близнецами. Бродвейские танцоры, они обладали всем, что необходимо для этой
профессии – ухоженными телами, красивыми лицами и ногами, позволявшими им
словно летать по воздуху. По вечерам, поглотив изрядное количество пива и
выкурив столько косячков, сколько я мог предоставить в их распоряжение, они
принимались танцевать – сначала на полу бара, а там и на стойке. Если же им случалось
разойтись по-настоящему, они угощали нас стриптизом, раздеваясь до трусов. И
видит Бог, у них было что прятать в эти трусы. Как-то ночью, напившись,
накурившись и натанцевавшись, я отвел Джима (или это был Боб?) в сторонку и
сказал:
– Будь я педиком, я бы с
удовольствием полил твои смачные булочки кремом.
