Конечно, немалая часть этого
пения и смеха имела происхождение чисто химическое. Наркотики были повсюду,
казалось, что марихуана, тетрагидроканнбинол и ЛСД сами собой материализовались
из пустоты. Люди вокруг меня, не скрываясь, обменивались косячками, подобно
тому, как другие обмениваются булочками на пикниках.
Немалое число людей заезжало на
нашу парковку просто для того, чтобы узнать дорогу к ферме Макса, и многие из
них были под кайфом, а от одежды их сильно попахивало травкой. Они входили в
контору, улыбались мне во весь рот и спрашивали:
– Нукаконовсе?
В первые несколько раз я, услышав
это приветствие, приходил в замешательство. Мне потребовалось некоторое время,
чтобы сообразить – люди, задающие его, обкурились и превращают четыре слова в
одно.
– Нормально, – упавшим голосом
отвечал я.
«Нукаконовсе»?
– Не знаешь, где тут
«Эль-Монако»? – спрашивали затем многие из них.
Большинство из тех, кто входил в
контору не обкуренным, впадало в эйфорию, едва услышав от меня, что как раз я-то
билеты на Вудсток и продаю. Они смотрели мне прямо в глаза, словно повстречав
родную душу, человека, который разделяет их более широкие, чем у всех прочих,
взгляды на жизнь. Одни поднимали билеты к глазам и произносили что-нибудь
вроде: «В самую точку, брат», «Спасибо, друг», «Я балдею», «Клево, друг»,
«Полный улет», «У меня крыша едет, друг». Другие принимались улюлюкать, вопить
или, встав с друзьями в кружок, приплясывать. И все обнимались и целовались.
И наблюдая за этим нескончаемым
шествием самых разных человеческих типов, я в какой-то момент понял очевидное.
Эти люди не видели разницы между геем и «нормальным» человеком. Они были
свободны – и свободу такого рода я даже возможной никогда не считал. Это вовсе
не значит, что они не были «нормальными», геями или бисексуалами, но кем бы они
ни были и кем бы ни был я сам, все представлялось им клевым, и в совершенно равной
мере. Всем своим поведением они проповедовали одну мысль: какой ты есть, такой
и есть и другим быть не обязан. Радуйся этому, друг. Люби это. Мужчины
освободились от ролевых моделей наподобие Уорда Кливера, женщины – от манеры
одеваться и краситься, присущей Джейн Кливер[4].
Если мужчине нравилось насвистывать на ходу – он насвистывал. Если женщине
нравилось демонстрировать всем свою сексуальность – она ее демонстрировала.
Если кто-то из них был геем, он был им в открытую. И мне начинало казаться, что
геи были повсюду.
