– Ты меня не помнишь, Элли?
На миг я растерялся – этим именем
меня назвали только родные.
– Разве мы знакомы? – спросил я.
– Бенсонхерст! Семьдесят третья
улица, – ответил Ланг. – Мы выросли рядом друг с другом. Я жил через улицу от
тебя! Мы вместе играли в стикбол. Я – Майк Ланг, – снова представился он. – А
ты – Элли Тейхберг.
Впоследствии кто-то назвал Майка
Ланга «космическим эльфом» и это определение было недалеким от истины.
Дополнением к его спадавшим на плечи каштановым кудрям служили большие, круглые,
словно светящиеся глаза, округлые же щеки с ямочками и широкий рот, уголки
которого загибались, когда Майк улыбался, кверху, – а улыбался он часто,
казалось, что-то постоянно его забавляет.
В облике Майка присутствовало нечто
и игривое, и страшно серьезное. Если судить по внешности, он был хиппи. И все
же, я не мог отрицать, что ему присуща определенная значительность, он выглядел
человеком, представлявшим собой нечто большее, чем казалось с первого взгляда.
Однако, хоть вы меня убейте, ни
Майка Ланга, ни игр в стикбол я не помнил. И уж совсем удивительным было то,
что ему удалось связать Эллиота Тайбера, – а я назвал ему именно это имя, – с
Элияху Тейхбергом, тем более, что ни о Тейхбергах, ни о Бенсонхерсте я не
упоминал. Как он умудрился проделать это за какие-то пятнадцать минут?
Мы прошли в мой бар – артисты
«Лунного Света» так и танцевали вокруг, – и Ланг попросил показать ему
разрешительное свидетельство на проведение фестиваля. Я показал. В нем
говорилось, что Торговоаяпалата Бетела разрешает владельцу мотеля «Эль-Монако»
Эллиоту Тайберу провести в Уайт-Лейке, в 1969 году, фестиваль музыки и
искусства и будет рада предоставить для этого помощь местного делового
сообщества – а это означало, что катастрофа, случившаяся в Уоллкилле, не
повторится.
– Выглядит неплохо, – сказал
Ланг. – Давайте посмотрим землю.
Как только мы вышли из бара,
появились три длинных лимузина, в которых приехали прочие связанные с Вудстоком
люди, в том числе и глава службы безопасности фестиваля, Стэн Голдштейн. Это
был человек серьезный – высокий, худощавый, с темными волосами, смуглой кожей и
скептическим взглядом. Пожимая мне руку, он не улыбался.
Я провел Ланга и его эскорт по
пятнадцати акрам заболоченной земли, мимо моего «Летнего театра в Уайт-Лейке»,
выгребной ямы и дюжины голых «Артистов Лунного света», так и танцевавших вокруг
вертолета. Мама попробовала как-то прикрыть их, однако они ее лохмотья
отвергли. Ее это не смутило, она уже приступила к попыткам сдавать в аренду
складные стулья прохожим, которые останавливались, чтобы понять, что у нас тут
творится, и посмотреть на безумный танец голышом.
