– Где ты, на хер, находишься,
малыш? – спросил он. – И каковы твои условия?
– Шоссе 17Б. Уайт-Лейк. Примерно
в пятидесяти милях от вас, если ехать по магистрали.
– А лужайка у тебя, на хер, имеется?
– спросил он.
– Лужайка имеется. Большая.
– А белые простыни?
– Что? Конечно, имеются. У нас же
тут мотель.
– Тогда разложи гребанные
простыни на лужайке – крестом, малыш, – и через пятнадцать минут мы будем у
тебя. Я уже смотрю на карту. Там есть что-нибудь приметное? Вывеска
какая-нибудь? Чтобы мы могли определиться с воздуха?
Я залепетал что-то о вывеске
«Эль-Монако», о стыке с 55-й магистралью, о «Кумушкиной блинной».
– Мы уже в пути, малыш, – сказал
Майк Ланг и повесил трубку.
Годами я надеялся, что в моей
жизни случится нечто большое и важное, и теперь дрожал как осиновый лист. Я
положил трубку и слышавшие каждое слово нашего разговора артисты «Лунного
света» приветствовали меня дружным «ура». Они понимали, что если в Уайт-Лейке
состоится большой концерт, это даст хорошие шансы и их труппе. И теперь
запрыгали вокруг меня. «Мы знали, что ты сможешь сделать это, Эллиот! Ты настоящий
мужик!»
После чего они выбежали на
лужайку и пустились в пляс. А затем проделали единственное, что, по их мнению, могло
быть воспринято Майклом Лангом как радушное приветствие – сбросили одежду и продолжили
свой танец в чем мать родила. Танцуя, они передавали один другому губную помаду
и пригоршни грязи, выводя ими на своих телах слова любви и символы мира во всем
мире.
Я же, не обращая внимания на этот
хаос, вытащил из стоявшего в конторе шкафа простыни и разложил их, как мне было
сказано, крестом.
Когда над нами повис сдувавший
все внизу вертолет, мне пришло в голову, что появляться подобным образом
способны только мифические герои. Обычный человек не может просто взять да и
заказать вертолет, который понесет его над скоростной магистралью штата Нью-Йорк.
Нет, и сам Гомер не додумался бы до чего-то более возвышенного и более приличествующего
тому, кто выскочил сейчас из фюзеляжа и теперь направлялся ко мне.
По пятам за Майком следовала
хорошенькая молодая женщина, бывшая, как я вскоре узнал, его помощницей, Пенни.
Она несла на руках крошечного йоркширского терьера, чувствовавшего себя в этом
переполохе как дома. А по пятам за Пенни вышагивали два весьма хипповатых
молодых человека, представиться мне не удосужившихся. Все они, во главе с
Лангом, приблизились ко мне, Майк протянул руку.
После обмена приветствиями Майк
Ланг сказал:
