Взятие Вудстока | страница 127
Я быстренько описал ей ситуацию.
Вильма мгновенно выхватила из кармана маленький серебряный пистолет, который, насколько я был способен судить, вполне мог оказаться и игрушечным. Впрочем, каким бы этот пистолетик ни был, на всех заинтересованных лиц он произвел впечатление настоящего. Что до самой Вильмы, она выглядела устрашающе серьезной. Она вдруг забыла про всякий акцент и заговорила настоящим своим голосом.
– Ты бы лучше мотал отсюда, и побыстрее, приятель, не то мне придется проделать пару дырок в твоем красивом костюмчике. И если я увижу тебя еще раз, буду стрелять без предупреждения. Усек?
Не знаю, что испугало гангстера сильнее – пистолет Вильмы или сама она. Он поднял руки вверх – брови его к тому времени уже доползли до линии волос – и выскочил в дверь.
Необходимость работать не покладая рук начала понемногу сказываться на мне. Я устал, но понимал, что не могу позволить себе отдыхать. Мне нужно было оставаться в самой гуще событий, потому что на кону стояло слишком многое – и для меня лично, и для фестиваля, который переворачивал всю мою жизнь. При этом я видел, что силы моих родителей на исходе. Они были уже далеко не молоды, и работа плюс ежедневные набеги хулиганья сильно их изнуряли. Им нужно передохнуть, решил я. Успокоиться и устроить себе мини-отпуск.
И я испек немного печенья с гашишем. Обитатели мотеля хранили в холодильнике нашего бара огромный запас гашиша и марихуаны, я позаимствовал немного – но вполне достаточно, чтобы обторчаться. Я замешал гашиш в тесто, добавил туда же шоколадную стружку и поставил все минут на двадцать в духовку. Вуаля! Печеньица счастья! Вообще-то, о шоколадных пирожных с гашишем слышать мне уже приходилось, а вот ни с какими сведениями о печеньях с такой начинкой я до той поры не сталкивался. И мне было интересно, как они подействуют на моих родителей, если подействуют вообще.
Когда печеньица испеклись и остыли, я зазвал родителей в бар – перекусить. В те дни бар использовался скорее как укрытие от внезапно налетавших дождей, да место, в которое заскакивали по нужде проезжавшие мимо люди – в нем имелась вода и один из немногих в округе исправных общественных туалетов. Мама и папа уселись за свободный столик, я поставил на него блюдо с печеньицами и чашки с кофе. И на то, и на другое оба они так и набросились. А потом принялись угощать печеньем всех, кто находился в это время в баре.
– Ах, Элияху, какое вкусное печенье. Оно ведь кошерное, правда, Элияху? Ты же не хочешь, чтобы твоя бедная мамочка снова расстроила Бога?
