Филипп усмотрел в ее словах скрытую насмешку и выпад против мадемуазель Дюваль, но пошел на мировую. Он был крайне недоволен собой. Недоволен, что едва не поссорился с Санди, показав, насколько увлечен девочкой с шоколадными глазами.
А девочка заинтересовала его, и даже очень. Робость и почтение, с какими она смотрела на Филиппа, сразу его расположили, и он взял Маргариту под свое покровительство. Состояние для него новое, лестное, оно мгновенно раскрепостило Филиппа. Почувствовав себя искушенным в жизни многоопытным зубром, он непринужденно шутил, удивляясь сам себе. Он и не знал, что может быть настолько галантен, так остроумен...
А с Санди... Самолюбивый Филипп не любил оказываться в уязвимом положении, а сейчас стал уязвим вдвойне. Есть от чего прийти в раздражение. Раздражение не проходило, но он постарался его скрыть.
— Это ты меня извини, Ди, — криво усмехнулся Филипп, — сам не знаю, с чего я так раскипятился. Ты, наверное, права, я настоящий дикарь.
— Нет, ты настоящий рыцарь без страха и упрека.
Санди прильнула к нему, и он поцеловал ее.
— Давай одеваться, — потянувшись, предложил Филипп. — Куда поедем ужинать? Может, прокатимся до набережной? — Настроения праздновать у него уже не было, и он прибавил: — Мне ведь надо еще домой заехать собраться. Я махнул в Бужи даже без зубной щетки.
Санди мгновенно поняла, что праздник на сегодня отменяется, и подумала, что, может быть, Филипп и не приехал бы, если б отправился в Бужи с вещами.
— Знаешь, давай лучше пройдемся, — предложила она, — поужинаем в китайском ресторане за углом, потом ты проводишь меня и поедешь домой.
— Годится, — одобрил Филипп, натягивая джинсы.
А Санди опять обиделась: она-то надеялась, что Филипп попросит ее помочь собраться.
Они вышли, когда уже сгущались сумерки, и двинулись вниз к бульварам в толпе праздных зевак: высокая крупная Санди и Филипп, чуть ниже нее, широкоплечий, поджарый.
За ужином шутили, смеялись, стараясь растворить неприятный осадок, оставшийся после размолвки, выпили бутылку шампанского и действительно развеселились.
Потом Филипп проводил Санди, у двери чмокнул в щеку.
— Пока! Скоро увидимся! — И, махнув рукой, торопливо пошел к машине. Садясь в нее, помахал еще раз.
Помахала и Санди, посмотрела, как он уехал, и вернулась к себе.
Неприбранная постель, остатки пиршества... Она переоделась и нехотя принялась за уборку. Почему-то она чувствовала усталость и опустошенность, хотя все вроде хорошо: Филипп по-
