Потом запершило в горле, перехватило дыхание. И наверно, от этого он проснулся. Казалось, всё вокруг было пропитано запахом керосина.
Азат огляделся. Темно. Ничего не видно. Куда же всё-таки его приволокли и бросили?
Когда рассвело, он понял, что лежит в подвале, потому что слабый свет просачивался сверху.
Он почувствовал, что коченеет на холодном земляном полу, и попытался подняться, но застонал и повалился… Ему почудилось, что кто-то неотступно наблюдает за ним. Мальчик повернул голову и чуть не вскрикнул: из темноты на него уставились немигающие глаза!
«Да ведь это собака!» — с облегчением вздохнул он.
Собака была настроена мирно: не рычала и не лаяла. Просто ей, очевидно, было необыкновенно интересно наблюдать за мальчишкой, без движения лежащим тут. И когда Азат застонал об острой боли, собака тихо заскулила, по-своему проявляя сочувствие.
Азат был благодарен овчарке. Но она, кажется, теряла терпение: гавкнула раз-другой, будто торопя его подняться, будто недовольная его медлительностью. Тявкнула вполголоса, без злости.
Заскрипела и распахнулась дверь. Азат осторожно поднял голову: наверху, на первой ступеньке, широко расставив ноги, стоял Верзила.
— Булка! — окликнул он собаку, — вот тут вся твоя порция — фронтовая и мирная.
Он разговаривал с овчаркой, как с человеком, ласково и дружелюбно. Странно было такое слышать от полицая.
Мальчик почувствовал тяжелый приступ голода, даже голова закружилась. Прошло более суток, как он ничего не ел.
Верзила, очевидно, наблюдал за мальчиком.
— Вставай! — приказал он.
Азат с трудом поднялся и, чтобы не упасть, прислонился к бочке. Вот откуда, оказывается, идет запах керосина!
— Следуй за мной!
Страх вспыхнул в глазах мальчика: сейчас поддаст сапогом или саданёт по затылку, как тот, Одноглазый.
Но нет, полицай вошёл в хату, а за ним — Азат, еле волоча ноги.
СУДЬБА ДЕНЩИКА
Теперь, при дневном свете, мальчик получше разглядел полицейский участок. Посредине комнаты стоял стол без скатерти, заставленный пустыми бутылками, грязными мисками и котелками, в углу — печка и рядом железная койка.
Вдоль стен, направо и налево от двери, протянулись две деревянные скамьи. На противоположной от входа стене висела большая фотография Гитлера, а над койкой — портрет Тараса Шевченко. Мальчика это очень удивило. «Вот два человека, которые никак не могут быть в одной комнате», — подумал он.
За печкой стояла чёрная классная доска.
«Наверно, тут была школа, — сообразил Азат, — и портрет поэта сохранился с тех пор… Просто его забыли снять со стены и выкинуть вместе с партами. Зачем полицаям Тарас Шевченко?..»
