— Прошу вас, замолчите. Если он действительно такой дурной человек, скоро я сама это пойму.
— Мне неизвестно, почему, покидая Индию и зная, что происходит во Франции, он не приехал забрать вас. И не знаю, почему он не встретил нас в Дувре. Но зато знаю, что после участия в диких, разнузданных попойках он даже на ногах не может стоять.
Мария была глубоко потрясена, и хотя ей не хотелось в это верить, она чувствовала, что Чарльз ее не обманывает.
— Почему вы с таким упорством вызываете у меня недоверие к нему?
— Вероятно, потому, что мне не нравится, когда мечут бисер перед свиньями.
— Ничего подобного, — отведя глаза, прошептала Мария.
Чарльз понимал, что, сказав правду, причинил ей сильную боль.
— Когда вы были еще маленькой, вы наверняка лелеяли в душе образ красивого и мужественного воина Ост-Индской компании — прекрасного рыцаря в блестящих доспехах — и мечтали о том, как он возвратится и увезет вас в волшебную страну. Я прав, Мария?
— Может быть… Мне было тринадцать. Но мои фантазии очень быстро поблекли.
— Лишите его звания полковника, снимите форму, и вы увидите, что останется — человек без совести и чести, распутник, игрок и пьяница — законченный гедонист! Такого человека просто невозможно уважать.
Видя, как она растерянна и ошеломлена, Чарльз снова вспомнил, что у нее не было опыта общения с такими людьми, и сердце его исполнилось горячего сочувствия.
— Теперь, когда вам все известно, я бы посоветовал вам ехать прямо в Грейвли.
Мария долго не отвечала, затем промолвила:
— Если ему действительно присущи все эти грехи, которые вы ему приписываете, зачем ему жениться на мне?
— Полно, Мария, вы же не настолько наивны. Все объясняет ваше огромное наследство.
— То есть вы не верите, что Генри хочет жениться на мне ради меня самой! — страдая от унижения, гневно воскликнула она.
— Когда он к вам посватался, вам было всего тринадцать лет. Это само за себя говорит.
Нет, это было уже слишком! Он смеялся над ней, с крайним возмущением решила Мария и гордо выпрямилась.
— Как вы смеете это говорить! Да, я была еще девочкой, не стану этого отрицать, но… я ему верила, — неожиданно для себя робко закончила она.
— Разумеется, и я понимаю, как это ужасно — доверять человеку, а потом узнать, что он совершенно не достоин этого.
— Пока я не увижу Генри, я ничего этого не знаю, — сердито возразила она. — Я не сомневаюсь, что в ваших словах есть доля правды, но подожду судить, пока не увижу все собственными глазами!
