– Вы транжирите понапрасну свое время, мадемуазель, – сказала она своим звучным, мелодично звучащим голосом. Редко случалось, чтобы Оливия первой обращалась к Сюзетте. Та непроизвольно вздрогнула. – С каких пор женщинам вроде тебя позволительно об этом судить? – спросила она, резче, чем намеревалась.
Но Оливия не утратила своего самообладания. На ее губах появилось что-то похожее на презрительную улыбку.
– Вы так говорите, потому что однажды станете знатной дамой, а я навсегда останусь всего лишь цветной? – Она намеренно избежала слова «рабыня», как бы подчеркивая, что не согласна с тем, чтобы с ней обращались как со всякой девушкой-рабыней.
– Я считала вас более благоразумной, мадемуазель, – продолжала Оливия так же размеренно. – Или вы в самом деле желаете оставить этого прелестного молодого человека, к тому же очень восприимчивого к вашим мыслям, в распоряжении другой?
– Что ты можешь знать об этом?! – спросила Сюзетта с отвращением в голосе. Оливия негромко засмеялась.
– Разве вы не знаете, мадемуазель, что мы, цветные, слышим абсолютно все, что касается наших господ? Вы бы удивились, если бы узнали, что цветной способен излагать в рифмах все, что он видит и слышит.
Глаза Оливии янтарного цвета были задумчивы.
– Месье Жерар постоянно в хлопотах. Но он мужчина, а мужчины склонны ни о чем не знать. Впрочем, я не думаю, чтобы он стал препятствовать вашему предприятию, – осторожно добавила она.
– А ты? Почему тебя это волнует? – вырвалось у Сюзетты.
Оливия ответила коротким смешком.
– Войдите в мое положение, мадемуазель. Я когда-то мечтала о жизни наподобие вашей. Не моя вина, что мечта разлетелась вдребезги. Зато сейчас я, ничтожная рабыня, могу сыграть роль судьбы для вас и помочь вам в осуществлении вашей мечты.
Сюзетта пристально смотрела на нее. Ей была и ранее известна история Оливии, а сейчас стал вдруг понятен весь трагизм ее положения.
– Вы должны ненавидеть меня, – сказала она почти беспомощно. К ее удивлению она заговорила с тем оттенком светской любезности, который употребляла до сих пор лишь в отношении равных себе. Прекрасная квартеронка покачала головой.
– О, нет, милая моя! Почему же ненавидеть? Я вполне довольна жизнью, которую веду милостью месье Жерара Дюклюзеля. И мне известно также, что он вас боготворит. Я сослужу службу ему, если помогу вам стать счастливой.
– А вы это можете?
Обычно столь рассудительная и жизнерадостная Сюзетта была не на шутку взволнованной. Пара янтарных глаз не отрываясь смотрела на нее, лишая ее возможности сосредоточиться на какой-нибудь ясной мысли.
