Все, чей ум не помутился,
Гнева вашего боятся,
Так что с вами, принц, тягаться
Я б ни в жизнь не согласился.
Если б даже я схватился
С вами, вас не узнавая,
Я б хотел, чтоб ночь глухая
Солнце в тот же миг затмила
И сиянье тьма сменила,
Лик ваш от меня скрывая.
Дон Энрике (в сторону)
Я в его уничиженье
Тайную угрозу чую.
(Громко.)
Ну, идем. Вам дать хочу я,
Дон Ариас, порученье.
Дон Ариас
Я покорен повеленью.
Дон Энрике, дон Диего и дон Ариас уходят.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Дон Гутьерре один.
Дон Гутьерре
Промолчал инфант в ответ.
Значит, мною он задет
За живое. А тогда
Вправе ль сетовать я? Да.
Вправе ль утешаться? Нет.
Я теперь один. Могу я
Говорить. Господь великий!
Как свести к единой мысли,
В слове выразить едином
Все несчетные терзанья,
Все безмерные обиды,
Чья орда ликует нагло,
На меня напав трусливо?
Мужество! Теперь и я
Волен горю дать излиться
В непрестанных тяжких вздохах
И в слезах, неудержимо
Из дверей души текущих,
Ибо больше нет причины
И дверям души - глазам
Плача горького стыдиться.
Мужество! Настало время
Доказать неоспоримо,
Что с благоразумней смелость
Сочетать мужчина в силах.
Пусть же голос боли смолкнет!
Честь и доблесть! Воспретите
Утешенья мне искать
В сетованиях плаксивых.
Тот льстит несчастью низко,
Кто от него в речах спасенья ищет.
К делу! Объясненья тайны
Постараемся добиться.
Дай господь ее понять мне!
Дай господь его найти мне!
Я домой приехал поздно,
Но открыли дверь мне мигом,
И была моя супруга,
Как всегда, невозмутима.
Правда, я узнал, что в доме
Спрятался чужой мужчина,
Но ведь сказано об этом
Было мне самой Менсией.
Правда, тут же свет погас,
Но никто из очевидцев
Не докажет, что нарочно
Опрокинут был светильник.
Правда, мной кинжал был найден,
Но, возможно, обронили
Там его мои же слуги.
Правда, он со шпагой принца
Схож, но так же схожи с ней
Шпаги могут быть другие,
Потому что и в искусстве
Нет вещей неповторимых.
Если б, поразмыслив зрело,
И решился допустить я,
Что кинжал потерян принцем,
Что проник в мой дом Энрике,
Кто докажет, что вступила
С ним моя супруга в сговор,
Что рабынь не подкупили,
Ибо ключ к сердцам служанок
Горстка золотых цехинов?
О, как эти рассужденья
Гнев мой умиротворили!
Будет! Как ни думай, ясно,
Что не вправе усомниться
Я в Менсии, точно так же,
Как в себе. Какая сила
Может погасить сиянье
Красоты столь дивно чистой?
Нет, я вздор сказал. Довольно
Черной тучки, чтоб светило
Хоть и не совсем померкло,
Но уныло омрачилось.
