Старик из толпы. Отче святой, пусть боги… Пусть меч, низверженный богом, за дерзкое слово казнил Молодые Очи, но этот принес нам зло: он отнял у нас невест и подлежит за это казни.
Слабые голоса. Он прав!
Девий-бог (смеясь). Он прав.
Жрец. Хорошо, да будешь ты судим по человеческому закону. За нашу смуту, побоище и распрю ты подлежишь смертной казни, и ты ее примешь, если на то будет воля твоя. Честные, о мужи! Тот, кто стоит здесь, присудил себя по законам нашим к смертной казни. Да будет воля его.
(Ведут его со связанными руками на лобное место. Колыхаются, подобно водам, толпы народа. Многие молятся. Читают молитвы. Зажигают костер под стоящим Девьим-богом обреченные, мрачные преступники.)
Устремляющиеся из переулка люди. Что вы делаете, что вы делаете! Вы предаете смертной казни неизвестного, когда он бесчинствует на другом конце города. Он собирает толпы зачарованных девушек и поет и рассказывает о звездах, показывая рукой и пляшет. Так они безумствуют вместе. И опять уже загораются схватки женихов и братьев, как светящееся море перед грозой.
Заведующие казнью. Мы казним казнью согласно с его волей и не в противоречии с людскими законами.
Новоприбывшие. Ты притворяешься, неизвестный! Ты не Девий-бог!
Девий-бог. Ты прав, я не Девий-бог.
(Выскальзывает из рук и подымается к небу облаком.)
Третье
(У князя-Солнца)
Гордята (к Молве). И тебе не стыдно! Уж солнце закатилось, уж заря потухла, а ты только возвращаешься. Уж наше сердце истомилось, тебя ожидаючи.
Молва. А, мамо, что было! В то время как казнили Неведомого, принявшего образ Девьего-бога, мы с ним весело проводили время на холмах, за городом. Он достал где-то подсолнечник и сидел с ним в руке на холме и, отрывая лепестки, гадал, сколько нам лет. После мы пели, плясали, кружились вокруг него и костров, а когда мы ушли, то пришли нищие и собрали много жемчуга, который мы насыпали, срывая с себя, ему в руку, а он бросал, следя за полетом, и смеялся, когда полет был красив, и лалы, блеснув, рассыпались по земле. Нам всем было очень приятно отдавать жемчуг, но совсем не приятно, когда эти противные нищие собрали и надевали на шеи с кожей грубой, как колено верблюда.
Гордята. А твои жемчуга где? Как, ты тоже раскидала жемчуг!
Молва. Конечно! Неужели я останусь сидеть как глупенькая, когда все подходили и насыпали ему жемчуг в руку.
Гордята. Но ведь это твоей прабабушки.
Молва. Ну так что ж, что прабабушки. (Смеясь.) Зато я внучка.
