— Роют окоп, — передавал Дядько, не отрываясь от бинокля. — Из хаты с зеленой крышей вышли трое. Остановились... Разговаривают. Один што-то указывает рукой... К ним подъехал в бурке. Опять ускакал... Ах, черти!
— Шо такое? — без интереса справился матрос с длинными волосами.
Дядько улёгся поудобней и положил локти на винтовку.
— Обнаглели. Орудия подвезли к самому плетню... Завернули. Выпрягают лошадей...
— Дай, и я побачу, — сразу оживился матрос. — Так, так, — улыбнулся он, — думают, у нас пушек нема?.. Мечтают голыми руками забрать, чудаки! У нас один долго так мечтал...
— И што? — спросил Дядько.
— У него голова пухла-пухла, а потом он в кобылу превратился.
И матрос рассмеялся, обнажив сразу полдюжины золотых зубов.
— Ого, да у тебя, брат, во рту целый ювелирный магазин! — шутливо заметил наборщик.
Матрос нажал кнопку, аппарат пикнул под его твёрдым грязным ногтем.
— Алё! Говорить двенадцатая... За плетнём, около хаты с зеленой крышей кадеты поставили батарею... Шо?.. Да-да, зелёная. — Положив трубку, он выволок из кармана серебряный портсигар. — Теперь, кадюки, мажьте салом пятки, утекайте до мамки, душа с вас вон!
Митю одолевало любопытство.
— А мне можно посмотреть в бинокль? Чуточку.
— Подивись и ты. Сперва токо слюни подбери, а то заслюнявишь, не дай боже, стёкла — увесь бинокль спортишь!
Дрожа от нетерпения, Митя припал к биноклю. Гора совсем рядом. На троицу с ребятами они ходили туда за чебором. Домики — хоть рукой бери... Вот они и наши. Верблюд?.. Верблюд. Почему там коляска? Никита? Он, он, гармонь на руках держит!..
Митя от гордости задрыгал ногами:
— Я его знаю. Товарищ Дядько, это Никита. Гармонист. Его ночью забрали. Мы на одном дворе живем.
— Неужто на одном?
— Честное слово... У него телёнок есть.
— Ай-яй-яй, как интересно, скажи, пожалуйста! А мыто и не знали... Ну и скрытный ты, Митька!
Атаку открыл бронепоезд, он развил бешеную пальбу по неприятельскому расположению. Белые, по-видимому, не ожидали такого начала. По горе встревоженно забегали люди, вправо скакал сорвавшимся галопом гнедой конь с седлом. К плетню поспешно подвезли ещё одно орудие, и возле него суетливо завертелись артиллеристы.
У ствола пушки расцвёл белый дымок, и почти одновременно на заставе услышали взрыв в городе.
— Горняжка, — определил по звуку моряк. Он неотрывно доносил по телефону: — Батарея в действии. Огонь по ней!..
Далеко за плетнём возник дымок разорвавшегося снаряда.
— Сапожники! — выругался матрос, — опять переплюнули...
