— О! — Она сделала комическую гримаску, изображая смущение. — Что поделаешь — раз это необходимо, — со вздохом сказала она.
Обычно ее раздевала горничная, мисс Далайла, но сейчас Маргарет как будто бы забыла про нее. Она подошла к стоявшему на комоде зеркалу и, наблюдая в нем за отражением молодого врача внезапно потемневшими глазами, медленно, одну за другой стала расстегивать пуговицы.
Отойдя к двери, Климент ждал, пока она разденется. Сизые облака табачного дыма, постель, огненные волосы красивой зрелой женщины, стоявшей у зеркала, напомнили ему увлечения студенческих лет в Петербурге. Он вспомнил Олю — милую, хорошенькую девушку. Вспомнил он и квартирную хозяйку, жену купца. Белая, сдобная — та сама с ним заигрывала. Он давно забыл про них, а теперь воспоминания о тех днях всплыли у него в памяти, и причиной этого, наверное, была миссис Джексон. Но вот сейчас она нарочно медленно раздевается, а он сам не свой из-за ее странных вопросов о войне. А вдруг это все-таки ловушка? Пустяки! «Это моя фантазия! — решил он. — Они не стали бы так со мной церемониться!»
— Вы готовы? — спросил он.
Белизна ее тела, сверкающего под светом лампы, под огненной копной волос, властно влекла его к себе. Он подошел, бессмысленно бормоча банальные слова, беспричинно извиняясь, приставил трубку и стал ее выслушивать.
— Не дышите... дышите... Глубже!.. — говорил он, а глаза невольно рассматривали ее плечи, спину, грудь...
Странно! Ее близость охладила Климента. Грудь у нее была уже не такая крепкая, на спине большие желтые пятна. На шее морщинки, незаметные раньше под слоем пудры. «Сколько ей лет?» — подумал он.
— Ну, что вы находите? — спросила она изменившимся, низким грудным голосом.
— Минутку... Дышите глубже! Так. Повернитесь спиной, пожалуйста...
Он начал ее выстукивать. Вслушиваясь в чистые тона грудной клетки, он невольно слышал мужские голоса в соседней комнате. «Как все это гадко. Она здесь, с врачом, обнаженная... они там... их голоса... Возможно, она меня и не намеренно выспрашивала о войне, но как же она порочна, как порочна! — поймал он наконец ускользавшее от него слово. — А ты сам, доктор Будинов, не с таким же намерением сюда пришел?..» — спросил он себя и сразу же почувствовал к себе отвращение.
Он отодвинулся от нее и сказал:
— Видимо, вы простыли в дороге. — Никаких хрипов он не слышал, тоны были нормальные, но ему хотелось как-то оправдаться перед собой.
Она посмотрела на него с откровенной насмешкой.
