уже обессмертил ее. Даже Поль, у которого тоже губа не дура, поглядывает на нее; в самый раз для роли стильной подружки, приятная пустышка из пластмассовой пьески. «П» – вот ее буква. Питер берет ее за руку. Она смотрит перед собой.
Говорит:
– Во всяком случае, Тому здесь нравится.
И следом:
– Мне все же хотелось бы, чтобы он не смотрел на меня так, словно ему неизвестно, кто я.
Питер сжимает ее ладонь.
– По-моему, Аннабел за несколько часов удалось поладить с ним лучше, чем мне за три дня.
– У нее навык есть, только и всего. В возрасте Тома любой из них – эгоистичный ублюдок. Да ты и сама знаешь. Все мы просто суррогаты мальчишек. Такими он видит людей.
– Я устала, Питер.
Он снова целует ее в волосы у виска; затем проводит рукой вниз по спине, поглаживает ягодицы.
– Нам что, действительно необходимо дожидаться ночи?
– Вот же нахальная сволочь!
Но она поводит туда-сюда пышной попкой и улыбается.
Впереди Аннабел наконец заговаривает с Кэтрин, одетой в белые «ливайзы» и розовую рубашку; на плече у нее шерстяная сумка в красную полосу, греческая.
– Не стоило тебе приезжать, Кэти.
– Ничего, все нормально.
– Тогда постарайся быть поразговорчивее. Ладно?
– Мне просто нечего сказать. Ничего не могу придумать.
Аннабел переносит корзину в другую руку, искоса взглядывает на сестру.
– Тут я тебе помочь не могу.
– Знаю.
– И не стоит так это подчеркивать.
– Прости.
– Поль вон…
– Бел, я все понимаю.
– А она, по крайней мере, старается.
– Я не могу прятаться за улыбкой. Как ты.
Несколько шагов они проходят в молчании.
Кэтрин произносит:
– Это же не просто…
– Другие счастливы. Чувствуешь себя лишней, сброшенной со счетов. До скончанья времен.
– Это пройдет, – и Аннабел добавляет: – Если ты будешь стараться.
– Ты говоришь совсем как мама.
Аннабел улыбается.
– Вот и Поль вечно это твердит.
– Умница Поль
– Сволочь.
– Сама напросилась.
– Это нечестно.
Кэтрин отвечает быстрым взглядом, улыбкой.
– Старая дура Бел? С кошмарным мужем, кошмарным домом и кошмарными детьми? Кто бы такой позавидовал?
Аннабел замирает на месте; одно из ее небольших представлений.
– Кэти, я ничего подобного не говорила.
– Говорила-говорила. И я скорее позавидовала бы тебе, чем нет, – она говорит не оборачиваясь, через плечо. – По крайней мере, ты настоящая.
Аннабел идет за ней следом.
– Во всяком случае, Кэнди и впрямь кошмарна. Нужно с ней что-то делать.
Затем:
– А все его светлость виноват. Заладил одно: «переходный возраст». То есть, за ради Бога, не лезь ты ко мне с моими детьми.
