Затем:
– Надо держать себя в форме.
Затем:
– Не забывайте, какую жизнь мы, бедные труженики, вынуждены вести.
Аннабел улыбается; до нее доходили кое-какие слухи.
– Ну, ладно. Разбередим старые раны, – он взмахивает розово-белой рукой в сторону реки и всего остального. – Нет, правда. Там люди.
– Тебе же с ними будет до смерти скучно.
– Да ну уж. Испытайте меня. А серьезно, сколько шагов ты бы сейчас прошел, Поль?
– Сорок? Если б меня подталкивали.
– Иисусе!
Питер вдруг щелкает пальцами, выпрямляется, садится лицом к ним. Он невысок, усат, сероглаз; самоуверен, это все знают; можно также предположить – предприимчив. Он знает, что славится своей предприимчивостью. Шустрая макака-резус, сидящая в клетке времени. Он улыбается, выставляет вперед палец.
– К черту дурацкую программу. Есть идея получше. Уговорю-ка я бабушку купить это место и обращу его в санаторий для выдохшихся режиссеров. А?
– Его можно получить за десять шиллингов, только откуда ты возьмешь такую кучу денег?
Питер вытягивает перед собой плоскую ладонь, читает воображаемое письмо:
– «Уважаемый мистер Гамильтон, мы ждем разъяснений касательно одной из статей Вашего текущего счета расходов, а именно великолепной и божественной во всех отношениях французской водяной мельницы, приобретенной Вами по необъяснимо высокой цене в пятьдесят новых пенсов. Как Вам известно, потолок Ваших расходов по данной статье составляет сорок девять пенсов в год и Вы ни при каких обстоятельствах…»
Визг. Слава Богу.
– Папа! Папа! Тут змея!
Мужчины вскакивают, загорающие женщины подымают головы. Аннабел негромко советует:
– Держитесь от нее подальше.
Сэлли, склонив голову в платочке набок, спрашивает:
– Они не опасны?
Аннабел улыбается в тени парасоли.
– Всего лишь ужи.
Сэлли встает, присоединяется к Полю и Питеру, уже стоящим в углу террасы, у парапета с расставленными по нему горшками герани и нависающими над водою агавами. Кэтрин снова откидывается, отворачивается.
– Вот она! Вон!
– Том, не подходи к ней! – кричит Питер.
Старшая из девочек, Кандида, бесцеремонно оттаскивает малыша. Теперь все видят змею, гладкими зигзагами плывущую вдоль береговых камней, от головы ее расходится зыбь. Змея маленькая, фута два в длину.
– Господи, и вправду змея.
– Они совершенно безобидны.
Сэлли, стискивая ладонями локти, отворачивается.
– Не люблю их.
– И все мы знаем, что это значит.
Обернувшись, она показывает Питеру язык.
– Все равно не люблю.
Питер, улыбнувшись, целует воздух между ними, затем снова склоняется бок о бок с Полем, смотрит вниз.
