– Где он? Алеха? – и пошел обниматься с Громовым. – Привет, братишка!
– Привет!
– Как ты?
– Нормально, – улыбнулся Громов. – А это наш товарищ из разведгруппы, Сагитт Курбатов.
Денисов гневно зыркнул на женщину.
– Ты что ж воду мутишь, на своих натравливаешь?
Женщина ожидала всего что угодно, но не такой развязки.
– Сама ж видела. Не вру я! К ней генерал на легковушке приезжал.
Эта новость озадачила Алексея, но он не подал вида. Повернулся к Ларе:
– Это правда?
– Правда, – сказала она.
– Вот видите, призналась! – нахраписто оживилась женщина. – Приезжал!
– Он у тебя останавливался? – спросил Алексей, ища выход их создавшейся неприятной ситуации.
– Нет. Побыл всего несколько минут и уехал, – ответила Лара.
– Ясно? Побыл несколько минут и уехал! – Громов брал инициативу в свои руки. – Это дом известного художника, сюда многие ходят. Даже за границей знают художника, хотя он давно умер. Приехал, посмотрел и уехал. Что тут плохого и враждебного советской власти?
– Вроде ничего, – пожал плечами главстаршина.
– А это Лара Шнайдер, дочь художника, ясно? – представил он Лару. – И моя школьная подруга. Мы с первого класса за одной партой сидели, ясно? Мы тоже заглянули к ней и продукты принесли.
– Я ж не знала, что тут художник жил, – потупилась женщина.
– Что-то не припомню я, чтобы вы на этой улице жили? – сказал Громов. – Не помню!..
– Я приезжая, недавно поселилась. Из Симферополя я. Бежала от немцев, спаслась. Да не успела эвакуироваться пароходом, задержалась.
– Теперь все понятно! – строго сказал Денисов. – Извиниться придется, гражданочка, за оскорбительные слова!
– Простите меня, пожалуйста, извините, – женщина шмыгнула носом, утирая глаза концом платка, и стала пятится к двери. – Пойду я.
– Мы тоже отчаливаем, братишка! – сказал Денисов и, взглядом окинув стол, деловито произнес: – Сухота одна, даже горло нечем промочить. Петруха!
– Тут я! – отозвался моряк.
– Неси одну штуку!
Тот принес темную бутылку французского коньяка.
– Трофейный, – сказал Денисов, ставя бутылку на стол, – от нас вам! Сам пробовал. Слегка клопами попахивает. Но ничего, пить можно!
Патруль, топая ботинками и оставляя влажный след на полу, удалился. В комнате стало тихо, только мерно тикали часы на стене и продолговатая гирька на цепочке тянула время из будущего в прошлое.
– Может, продолжим, товарищи? – предложил Сагитт. – Картошка стынет.
– Дело! – согласился Громов и обратился к хозяйке дома. – А что за генерал?
