Командир спецгруппы Серебров запретил Алексею Громову, как он выразился, «шляться в одиночестве по родному городу во избежание всяких неприятностей». Прихватив дневной паек и еще кое-что из продуктов на складе, – Алексей наслышался о том, как бедствовали при оккупантах, – Громов вместе с Сагиттом заявился к Леоноре Шнайдер.
– Я всего на пару минут забежал тебя проведать! – выпалил Алексей, широкой и счастливой улыбкою, как светом, озаряя комнату.
Лара на мгновение застыла, онемев от нежданной радости, а потом вся внутри вспыхнула, кровь пошла толчками. Она чуть не бросилась ему на шею, но сдержала порыв сердца. Постеснялась при постороннем.
– А я вас так сразу не отпущу!
В соседней комнате, за прикрытой дверью, затаился Рудольф. Он тихо выполз из своего подполья. Сжимая в руке пистолет, он нервно грыз ногти, не решаясь действовать. В кого стрелять первым? В смуглого моряка или боксера, ставшему ему ненавистным? Открытая радость Лархен задела и вызвала щемящую ревность. С какой сладостью и упоением он всадил бы пулю в сердце боксера! Но они оба с автоматами. На выстрелы прибегут другие матросы. Это равнозначно самоубийству. А умирать ему не хочется. Ох, как не хочется! Особенно сейчас, когда появилась надежда выскользнуть из Феодосии. Вчера приходил крымский татарин Османов, он предупредил, чтобы сегодня поздним вечером ждал верных людей, они придут за ним…
– Прошу к столу! – Сагитт постучал ножом по стакану. – Кушать подано!
– Минутку! – раздался из кухни голос Лары. – Несу картошку вареную!
Неожиданно в дверь резко и требовательно забарабанили прикладами.
– Открывай, стерва немецкая!
Сагитт и Алексей, схватив автоматы, отпрянули к стене. Дулом автомата Алексей показал Ларе на дверь:
– Открой!
Лара, вытирая дрогнувшие руки о фартук, пошла открывать.
В комнату ввалились, неся холод улицы, вооруженные моряки и пожилая женщина в потертой стеганке и сбитом набок платке, из-под которого выбивались пряди русых волос. Женщина яростно тыкала пальцем в дочь художника.
– Вот она самая! Сучка немецкая! К ней! Сюда к ней приезжал немецкий генерал!
– Отставить! – властно и громко скомандовал Громов. – Что за буза? Кто старший?
Увидев не гитлеровцев, а своих, в морской робе, с поднятыми автоматами, моряки от неожиданности опешили.
– Мы патруль… – начал высокий краснофлотец в шапке по брови и тут же радостно выдохнул: – Братцы, это ж наш! Чемпион! Алексей Громов!
В комнату протиснулся главстаршина Иван Денисов.
