— Не соблаговолите ли меня проинформировать, почему это я не могу поужинать?
— Потому что я намерен увезти вас с собой в Париж.
— Вы не имеете права так поступать…
— Я в состоянии через час предъявить вам соответствующий ордер о приводе за подписью следователя.
— И по какой такой причине, будьте любезны сообщить?
— Чтобы продолжить этот допрос в другом месте…
— Я сказал все, что мне было известно.
— А также устроить вам очную ставку с клошаром, которого в понедельник вечером вы вытащили из Сены.
Жеф повернулся в сторону брата, как если бы призывал того на помощь.
— А ты, Хуберт, считаешь, что комиссар имеет на это право?
Но брат не счел нужным ответить.
— Вы хотите увезти меня на вашем авто?
Узнав машину Уголовной полиции, которую инспектор Невё поставил на набережной, он махнул в её сторону рукой.
— И когда же мне будет разрешено вернуться на судно?
— Возможно, завтра.
— Никуда я с вами не поеду!
— В таком случае есть шансы, что вы уже никогда больше сюда не попадете.
— Что такое вы говорите?
Он сжимал кулаки, и в какое-то мгновение Мегрэ подумал, что Жеф сейчас набросится на него.
— А жена? Ребенок? Что за истории вы тут навыдумывали? Я пожалуюсь своему консулу.
— Вы вполне можете это сделать.
— Вы смеетесь надо мной, да?
Он все ещё никак не мог поверить в то, что услышал.
— Да как же это можно — вот так запросто явиться на баржу и арестовать её владельца ни за что ни про что?
— Я вас не беру под стражу.
— Тогда как же вы это называете?
— Я увожу вас в Париж, чтобы устроить очную ставку со свидетелем, который пока не транспортабелен.
— Да я же его совсем не знаю… Вытащил из воды поскольку он звал на помощь. Эх, знал бы я…
Появилась жена Жефа и спросила его о чем-то по-фламандски. Он стал ей пространно объяснять. Она по очереди посмотрела на всех троих мужчин, затем вновь заговорила, и Мегрэ был готов поручиться, что она советовала мужу последовать за комиссаром.
— И где же вы собираетесь меня устроить на ночь?
— Вам предоставят койку на набережной Орфевр.
— В тюрьме?
— Нет. В Уголовной полиции.
— Хоть переодеться-то я могу?
Комиссар не возражал, и Жеф исчез вместе с супругой. Хуберт, оставшись наедине с Мегрэ, упорно молчал, рассеянно поглядывая на прохожих и проезжавшие по набережной автомобили. Мегрэ тоже помалкивал, чувствуя, что измотан этим беспорядочным и бессвязным допросом, в течение которого он раз десять, потеряв всякую надежду, приходил к выводу, что ему ничего не удастся добиться.
