— Это было летом?
— В декабре.
— Вы отреагировали на шум его падения?
— Я услышал, как что-то ударилось о корпус судна.
— А крики были?
— Он не орал.
— Вы бросились на помощь?
— Естественно.
— Даже не одеваясь?
— Успел натянуть брюки.
— Аннеке тоже встревожилась?
— Не сразу. Она проснулась, когда я уже был на палубе.
— Когда вы поднимались или когда уже выскочили на нее?
Взгляд Жефа налился почти лютой ненавистью.
— Спросите у неё сами… Думаете, я помню?
— Вы увидели Виллемса в воде?
— Я вообще ничего не разглядел. Слышал только, как что-то барахталось…
— Он не умел плавать?
— Умел. Но, наверное, не смог…
— Вы, как и в понедельник, запрыгнули в лодку?
— Да, моссье.
— И вам удалось вытащить его из воды?
— Не ранее, чем через добрых десяток минут, потому что стоило его схватить, как он опять погружался в Сену.
— Аннеке стояла на палубе?
— Да, моссье.
— Вы выудили Виллемса уже бездыханным?
— Я ещё не знал, что он мертв. Видел лишь, что он весь побагровел.
— Приезжали ли доктор, полиция?
— Да, моссье. Вопросы ещё не исчерпаны?
— Где это произошло?
— Я уже сказал: в Париже.
— В каком именно месте?
— Мы везли тогда вино «Макон» и разгружались на набережной Рапэ.
Мегрэ усилием воли удалось не показать ни своего удивления, ни удовлетворения. Он, казалось, в один миг превратился в более благодушного, чем до этого, человека, как будто бы сразу расслабился.
— Думаю, я почти закончил свое дело… Итак, Виллемс утонул ночью близ причалов набережной Рапэ, вы в это время почивали на борту, его дочь тоже. Так?
Жеф молчал, лишь моргал глазами.
— Примерно через месяц вы женились на Аннеке.
— Было бы неудобно жить вдвоем на борту судна и не состоять при этом в браке, верно?
— Когда вы вызвали брата?
— Тут же. Три-четыре дня спустя.
— После вашей свадьбы?
— Нет, после несчастного случая.
Солнце уже село за порозовевшими крышами, но темнота ещё не наступила, хотя в этом сгустившемся свете было нечто нереальное, словно набухшее тревогой.
Хуберт, неподвижно стоявший за штурвалом, вроде бы о чем-то глубоко задумался.
— Полагаю, вам ничего не известно?
— О чем?
— О том, что произошло в понедельник вечером.
— Я в тот момент был на танцах, в заведении на улице Лапп.
— А о смерти Виллемса?
— Я находился в Бельгии, когда получил от брата телеграмму.
— Ну что, все кончено или ещё нет? — нетерпеливо вмешался Жеф Ван Хутте. — Можно нам садиться за стол?
Но Мегрэ очень спокойно и отрешенно проронил:
— Боюсь, что нет.
Эта фраза произвела эффект разорвавшейся бомбы. Хуберт тотчас же живо поднял голову и пристально посмотрел, но не на комиссара, а на брата. Взгляд Жефа стал, как никогда до этого, агрессивным, он вызывающе бросил комиссару:
