– Да, убери ты, к дьяволу, фонарь, Билл, вдруг его кто
увидит!
А после сбросил в ялик набитый чем-то мешок и сам следом соскочил.
Это был Паккард. За ним и Билл в ялик слез. Ну, Паккард и говорит, негромко:
– Так что – уходим?
Я до того ослаб, что едва за ставню держаться мог. Но Билл ответил:
– Погоди – а ты его обыскал?
– Нет. А ты?
– И я нет. Выходит, его доля денег при нем осталась.
– Ладно, пойдем, посмотрим. Глупо добро брать, а наличные здесь
оставлять.
– Слушай, а он не поймет, что мы с тобой задумали?
– Может, и не поймет. Так ведь деньги-то забрать все равно надо.
Пошли
Они выбрались из челнока и ушли в надстройку.
Дверь ее за ними из-за крена парохода сама захлопнулась, и ровно
через половину секунды я был уже в ялике, а за мной в него и Джим свалился. Я
выхватил нож, перерезал веревку – и мы поплыли!
Весел мы не тронули, и не говорили, и не перешептывались, мы
и дышать-то почти не дышали. Тишина стояла мертвая, течение пронесло нас мимо
торчавшей из воды верхушки колесного кожуха, мимо кормы и через секунду-другую
мы оказались уже ярдах в ста от парохода, и он без следа скрылся во тьме. Мы
спаслись и понимали это.
Отплыв от него ярдов на триста-четыреста, мы увидели, как в
двери палубной надстройки вспыхнула на секунду-другую словно бы искорка –
фонарь – и поняли: злодеи хватились лодки и сообразили, что теперь им придется
так же худо, как Джиму Тернеру.
Джим сел на весла, и мы погнались за нашим плотом. А я начал
вдруг тревожиться о том, что будет с бандитами – раньше у меня на это как-то
времени не хватало. Стал думать, как это все-таки неприятно, даже если ты
убийца, попасть в такой переплет. Думаю: заранее же ничего не скажешь, а вдруг
я когда-нибудь и сам убийцей заделаюсь, понравится мне тогда такая штука, а? Ну
и говорю Джиму:
– Как только увидим где огонь, давай пристанем ярдов на сто
ниже его или выше, в таком месте, где и тебя, и ялик укрыть можно будет, а я
придумаю какое-нибудь вранье и пошлю людей забрать грабителей с парохода,
вызволить из беды, чтобы их хотя бы повесили по-человечески, когда срок придет.
Однако осуществить эту идею мне не удалось, потому что опять
началась гроза, еще и почище прежней. Дождь так и хлыстал, а огней никаких
видно не было – все, я так понимаю, давно уже спать завалились. Мы летели вниз
по течению, высматривая огни – ну и наш плот заодно. Дождь, наконец, прекратился,
хоть и не скоро, однако тучи остались на небе, и молнии посверкивали, – и одна
из них высветила впереди что-то черное, и мы поплыли туда.
