– Ой, не надо, мужики, пожалуйста, клянусь вам, я не донесу!
А другой отвечает, да громко так:
– Врешь, Джим Тернер. Ты такие штуки и раньше выкидывал. Тебе
всегда хотелось заграбастать побольше и всегда удавалось, потому что ты
грозился, что иначе на всех донесешь. Ну так на этот раз у тебя перебор вышел.
Ты самый гнусный, самый коварный пес, какой только есть в нашей стране.
Джим уже заковылял к плоту. А меня любопытство разобрало, я
сказал себе: теперь-то Том Сойер нипочем не ушел бы, ну и я не уйду, пока не узнаю,
что здесь происходит. В общем, встал я на четвереньки и в темноте пополз по
коридорчику в сторону кормы – и полз, пока между мной и поперечным коридором
надстройки не осталась всего одна каюта. И вижу, лежит на полу мужчина, руки у
него связаны, ноги тоже, а над ним стоят двое других – один фонарь держит,
тусклый такой, а второй пистолет. И этот второй целит из пистолета в лоб тому,
который лежит, и говорит:
– Так и подмывает пальнуть! Да оно и следовало бы, подлая
ты вонючка.
А тот, который лежит, весь трясется и просит:
– Не надо, Билл; я, ей-богу, не донесу.
И всякий раз, как он повторяет это, мужчина с фонарем
усмехается и говорит:
– Это точно, не донесешь! Большей правды ты в жизни
своей не говорил.
А потом он сказал:
– Ишь, как он нас упрашивает! А не справься мы с ним да не
свяжи, обоих убил бы. И за что? А ни за что. Только за то, что мы хотели получить
честную долю нашей добычи. Ну ладно, Джим Тернер, я так понимаю, больше тебе
никому грозить не доведется. Убери пистолет, Билл.
А Билл отвечает:
– Ну уж нет, Джейк Паккард. Я за то, чтобы прикончить его –
разве не убил он вот так же старика Хатфилда, разве не заслужил смерти?
– А вот я не хочу его убивать и имею на это причину.
– Благослови тебя Бог за такие слова, Джейк Паккард! Век их
не забуду! – говорит лежащий и вроде как всхлипывает.
Паккард на него никакого внимания не обратил, а повесил
фонарь на гвоздь и пошел туда, где засел в темноте я, и Билла за собой поманил.
Я, как мог быстро, прополз, пятясь, точно рак, ярда два, да ведь при таком
наклоне пола приличной скорости не разовьешь и потому я, испугавшись, что
кто-то из них наступит на меня в темноте и сцапает, заполз в ближайшую каюту. Паккард
шел, придерживаясь в темноте за стену коридора, а как поравнялся с моей каютой,
то и говорит:
– Ага – зайдем-ка сюда.
И зашел, и Билл за ним. Я к этому времени уже успел взлететь
на верхнюю койку и забиться в угол, сильно раскаиваясь в моей любознательности.
А они стояли совсем рядышком, ухватившись за край этой койки, и разговаривали.
Видеть я их не мог, но где они стоят, знал, потому что от обоих разило виски.
Хорошо хоть, я-то виски не пью, – впрочем, сейчас это было без разницы, они меня
все одно не унюхали бы, потому что я не дышал. Слишком был перепуган. Да и
опять же, слушая такой разговор, не больно-то подышишь. Беседовали они негромко,
серьезно. Биллу хотелось убить Тернера. Он говорит:
