Продолжения я дожидаться не стал, а вернулся к челноку,
оттолкнул его от берега и поплыл, стараясь грести потише. Вернулся на старое
место и решил, что спать буду в челноке.
Да только не больно-то мне спалось. Сначала заснуть не мог,
мысли всякие в голову лезли. А потом то и дело просыпался, оттого, что кто-то
меня за загривок хватал – вернее, так мне казалось. Так что от сна мне большого
проку не было. И в конце концов, сказал себе: нет, это не жизнь; надо выяснить,
кто тут еще есть на острове; а не выясню, так в конец изведусь.
Ну, взял я весло, отплыл на пару шагов от берега и пустил
челнок по течению, держась в тени деревьев. Луна уже сияла вовсю, за краем тени
было светло, как днем. Прошло около часа, тишина вокруг стояла мертвая, все
беспробудно спало. Так я доплыл почти до нижнего края острова. Задул, рябя
воду, прохладный ветерок – верный признак того, что ночь почти на исходе. Я
одним гребком развернул челнок, он уткнулся носом в берег, а я взял ружье и
пошел к опушке леса. Войдя в него, я опустился на упавший ствол и сидел,
вглядываясь сквозь листву в небо и в реку. Луна уже сдавала свою вахту, на реку
опускалась мгла. А недолгое время спустя я различил над деревьями проблески
бледного неба и понял, что начинается день. Тогда я встал, подхватил ружье и
пошел туда, где видел кострище, время от времени останавливаясь и
прислушиваясь. Поначалу мне не везло, никак я это место отыскать не мог. Но,
наконец, углядел за деревьями проблеск костра и направился к нему, осторожно и
медленно. И скоро подошел так близко, что увидел лежавшего на земле человека.
Ни капельки мне это не понравилось. Голова его, обернутая одеялом, только что
не в самом костре лежала. Я присел на корточки футах в шести от спящего, за
кустами, и ждал, не сводя с него глаз. Уже занимался серенький день. Скоро он
зевнул, потянулся, стянул с себя одеяло – смотрю: да это же Джим, негр мисс
Ватсон! Сами понимаете, как я обрадовался. Ну и говорю:
– Здорово, Джим!
И выхожу из кустов.
Он как подскочит, как вытаращится на меня. А потом упал на
колени, сжал перед собой ладони и говорит:
– Не губи меня, не надо! Я привидениев отродясь не обижал. И
покойников всегда от души любил, делал для них все, что мог. Иди себе обратно в
реку, там твое место, а старого Джима не трогай, он тебе всегда другом был.
Ну, я довольно быстро втолковал ему, что никакой я не
покойник. Но как же я радовался, что встретил Джима. Все-таки без людей оно
как-то тоскливо. А что он донесет, где я прячусь, я не боялся, – так ему и
сказал. В общем, я ему много чего нарассказывал, а он только сидел, смотрел на
меня и молчал. Тогда я и говорю:
