Неизвестный Эдик, чье имя писалось со строчной буквы, оказался в Будущем личностью весьма популярной. Я видел, как Илья поджал губы. Наверное, вспомнил свои размышления о Будущем. К счастью, несколько в стороне от аллеи, по которой мы шли, прокатился глубокий гром, вспыхнуло небо и вдруг ввысь — над аллеями, над толпами, над невидимым близким городом — вознеслись сияющие фонтаны, невероятные величественные каскады огня, безмерные расплывающиеся облака цветных огней.
Они вспухали.
Они торжественно лопались.
Они расцветали в небе, как гигантские розы.
И до нас сразу докатился ликующий шум толпы: «Галлинаго!..»
— Что это значит? Илья пожал плечами.
Мы в Будущем, говорил этот жест. Правда, не в том Будущем, куда со временем попадает каждый, разменяв здоровье на года, а в том, куда мы попали по своей воле, пока что ничего не потеряв.
На центральной аллее наплыв людей ошеломлял.
Улыбки, смех, сверкающие глаза. Мы не видели озабоченных лиц.
Девчушки в коротковатых платьицах, юнцы в блестящих тряпках, люди пожилые и откровенно старые, некоторые даже в шляпах, неистово орали, плясали, подпрыгивали. Их будто било током. И время от времени все это человеческое море взрывалось единым кличем: «Галлинаго!..»
Редкое единение.
Смеющаяся рыжая женщина размахивала голубым флажком. Приплясывал невысокий кореец, вскидывая над собой толстую книгу. Древний старик, играя в такт голосам плечами, разбрасывал розы. Каждый сам по себе был понятен, внятен, не вызывал никаких вопросов, но все вместе…
Смысл общего действа ускользал от нас.
— Ты писатель, — шепнул я. — О чем они кричат?
Но Илья уже подмигнул мне: — Галлинаго! Я похолодел.
Приплясывающий кореец вынырнул из толпы. Он явно понял выкрик Ильи. Он радовался вместе со всеми. Он хотел, чтобы мы тоже радовались:
— Он опять с нами!
— Галлинаго! — крикнул Илья.
— Мы вернули его!
— Ты что-нибудь понял? — быстро спросил я, когда кореец несколько отдалился.
— А что тут непонятного? — ответил Илья и начал ввинчиваться в толпу.
Я не боялся заблудиться, но уходить далеко от МВ в мои планы не входило.
Одновременно до меня дошло, что Илья ввинчивается в толпу не просто так. Он явно старался держаться поближе к приплясывающему корейцу. Возможно, хотел глянуть в книгу, которой размахивал кореец. Разве не интересно заглянуть в книгу, изданную в последней четверти загадочного двадцать первого века?
— «Буро-черная голова… — Илья, несомненно, цитировал. — По темени продольная широкая полоса охристого цвета… Спина бурая, с рыжими, скорее ржавыми пятнами… Длинный нос, острый, как отвертка… Ноги длинные, с зеленоватым отливом…»
