В феврале 313 г. он встретился в Милане со своим союзником Лицинием, правителем балканских и придунайских провинций, который здесь женился на Констанции, бывшей его невестой уже почти три года и родной сестре Константина. А заодно оба цезаря согласовали свою дальнейшую политику. Что касаемо христианства, решили продолжать и даже укреплять веротерпимость, начатую эдиктом Галерия двумя годами ранее. Основываясь на этом указе, оба издали соответствующие циркуляры своим чиновникам. До нас дошел в копии только тот, что Лициний направил своему наместнику в Вифинии в июне 313 г., но Константинов был похожим.
«Когда мы ко всеобщему удовлетворению встретились в Медиолане — я, цезарь Константин, и я, цезарь Лициний — для обсуждения вопросов общественного благоденствия и безопасности, мы сочли необходимым, наряду с иными распоряжениями, по нашему мнению весьма для многих полезными, издать также и то, что касается почитания божества, а именно: христианам и всем прочим дать полную свободу исповедания религии, кто какую захочет. Так можно будет снискать благодать небесного божества для нас и для всех подданных нашей власти.
Мы полагаем, что не следует чинить препятствий, если кто отдаст свою душу христианской вере или же той религии, какую сам сочтет для себя наиболее подходящей. И все это ради того, чтобы высшее божество, почитаемое нами по доброй воле, оказывало нам во всех обстоятельствах свое всегдашнее расположение и милость.
А посему, пусть Твое Благородие примет к сведению, что после аннулирования всех распоряжений, касающихся христиан и направленных ранее в адрес Твоего ведомства, теперь открыто и попросту каждый, кто желает исповедовать христианство, может это делать, не подвергаясь никаким неприятностям и преследованиям. (…) А поскольку им дано разрешение, то Твоему Благородию понятно, дабы сохранить спокойствие в наше время, и всем другим предоставляем неограниченную и полную свободу выбора религии или веры, чтобы каждый мог поклоняться божеству, которое себе выбрал. И не намерены мы ни одному верованию чинить притеснения».
Дальнейшие указания предписывали без всякого выкупа возвратить общинам конфискованное имущество и здания, а также сообщить об этом повсеместно, «дабы сие законодательное проявление нашей милости не могло ни для кого остаться неизвестным».
Это один из самых замечательных по своему содержанию документов в истории человечества, но одновременно и вызывающий весьма печальные размышления. Ведь выходит, что человечество ни тогда, ни позже, ни даже сейчас не доросло до такой полной толерантности, какую намерены были ввести те императоры. 313 год завершает эру государственного преследования христиан, которое продолжалось — разумеется, с перерывами — почти 250 лет и привело к смерти в общей сложности нескольких, может, до двадцати тысяч человек. С той поры должна была настать благословенная эра религиозного мира и свободы веры. Но ведь почти сразу появились острые конфликты между самими христианами, и одновременно начались гонения христиан на язычников, правда, по большей части бескровные, но весьма неприятные. Следствием всего этого стали огромные потери мирового художественного наследия: уничтожение скульптур, произведений живописи и даже книг. В последующие столетия заполыхали безумные религиозные войны, продолжилось яростное преследование язычников и еретиков огнем и мечом, появились инквизиция, охота на ведьм и изгнание иноверцев. Полилась кровь миллионов жертв религиозного фанатизма и нетерпимости. Христиане наносили друг другу раны гораздо более жестокие и кровавые, чем самые безжалостные римские императоры. Это одна из самых трагических страниц истории, которая по иронии судьбы начиналась в 313 г. столь возвышенной декларацией о веротерпимости. Но этого, конечно, Лициний с Константином предвидеть никак не могли.
