Молитву небу шах земли вознес
И голосом чуть слышным произнес:
«Внемли, — вот три желания мои!
Три главных завещания мои!
Те, что меня убили без вины,
Твоей рукой да будут казнены.
Пусть не поможет месть моей судьбе,
Но польза будет в деле том тебе.
Спасти меня — нет средства. Я умру.
Но делом правды ты почти Дару!
Не обижай, прошу, родни моей!
Не забывай: их прародитель — Кей.
Знай! Никого средь них я не найду,
Кто мог бы затаить к тебе вражду.
Сиротам милосердье окажи,
К себе их вечной дружбой привяжи.
Не обрубай моих ветвей живых!
Нет для тебя опасности от них!
Дочь — Роушанак! — с сегодняшнего дня
Она одна осталась без меня!
Короной Кейев древнею она —
Хосрова пурпуром осенена.
Она — луна в созвездии царей,
Перл драгоценный шаховых морей.
Ковер свой украшай ее лучом!
И сердце утешай ее лучом!
Ее женою в свой шатер введи,
На трон с собою рядом посади!
Она — частица печени моей,
Последний колос скошенных полей.
С моею слабой печенью свяжись!
Будь сыном мне! Во внуке дай мне жизнь!
Кусочек печени моей живой,
Внук будет продолжатель мой и твой.
Сын Искандара он и Кейанид, —
Меня с тобой навек соединит!
Трех этих просьб, о друг, не отвергай, —
Прим и их! Мне ж пора сказать: «Прощай!»
Воздел Румиец руки к небесам,
Дал волю горьким воплям и слезам.
«О царь царей, величия предел!
Все принял я, что ты мне повелел,
И к богу обращаюсь я с мольбой,
Чтоб он простил мой грех перед тобой!»
Когда Дара услышал, что желал,
Вздохнул он и навеки замолчал.
И солнце закатилось, пала ночь.
В Бахмановом дворце настала ночь.
Закон пропал, что начертал Лухрасп,
Обычай пал, что завещал Гуштасп.
Кто светоч Кей-Хосрова омрачил?
Кто печень Кей-Хосрова поразил?
Смотри — Кава забвением объят.
Кто помнит, как был славен Кей-Кубад?
Страх духом Минучихра овладел,
На Афридуна ужас налетел…
[25]Шах Искандар владыкой мира стал
И все Дары могущество приял.
В блистающий табут он прах царя
Убрал, едва забрезжила заря.
Зазеленела степь, как изумруд,
В ней все цветы благоуханье льют.
И вывел шах войска в степной простор,
А посреди поставил свой шатер.
Шатер, как небосвод, установил
И мир народам мира возгласил.
Вина мне, кравчий! Душу в нем найду,
Беду слезами скорби отведу!
Пусть рок Даре поспешно яд несет, —
Живой воды Румиец не найдет!
Приди, певец, и снова чанг настрой!
Но, сладких струн коснувшись, плачь, не пой,
Чтоб горько зарыдал я над Дарой,
Как мех вина кровавою струей.
О Навои! Вот мира существо!
Неверность и жестокость — суть его.
Будь верным, но о верности забудь.
