– Так значит?..
– Значит, что стоит лишь мне захотеть их, захотеть вас, прежде чем заснуть...
– И?
– И... Знайте, что вам не сравняться с моим призраком, с Дюрталем, которого я обожаю, чьи ласки безумно дурманят мои ночи!
Он разглядывал ее ошеломленный. Скорбно и туманно смотрели ее глаза, казалось, она уже не видит его и говорит в пространство. Его охватила нерешимость. В уме молнией проне слась вдруг мысль об инкубате, о котором рассказывал Гевенгэ. «Мы это выясним потом... а пока...» – он привлек нежно ее руки, склонился к ней и вдруг поцеловал ее в губы.
Она вскочила, словно по ней пробежала электрическая искра.
Он пылко сжал ее, начал обнимать. В нежном трепете, воркуя, как голубка, отстранила она его голову и стиснула ногу его в своих. Почувствовал, как задрожали ее бедра, и испустил яростный крик. Понял или показалось ему, что понимает! Она вожделела сладострастия скряги, немного наслаждения, хотела как бы одинокого греха...
Он оттолкнул ее. Она стояла, задыхаясь, бледная как полотно, закрыв глаза, простирая вперед руки, точно испуганный ребенок... Дюрталь скрежетал, ярость его ослабевала.
Опять бросился и увлек ее, но она сопротивлялась, кричала: «Нет, умоляю вас, оставьте!»
Он охватил, повернул ее вплотную к себе, пытался запрокинуть ее стан.
– О, умоляю вас, позвольте мне уйти!
Он выпустил – столько отчаяния было в ее голосе. Потом у него мелькнуло желание бросить ее на ковер, взять силой. Но его испугали ее широко раскрытые глаза.
Она шаталась, уронив руки, прислонилась к библиотечным полкам, побелела.
– А! Так вот что! – бросал он, расхаживая по комнате, отталкивая мебель. – Воистину нужно любить, как я, чтобы, несмотря на все ваши мольбы, отказы...
Как бы обороняясь, сжала она руки.
– Опять, – упрекал он ее вне себя, – не понимаю, что вы за создание?
Она очнулась и оскорблено ответила ему:
– Я слишком страдаю, прошу вас, пощадите... – и беспорядочно заговорила о муже, о своем духовнике; слова ее лились бессвязно, и ему стало страшно. Наконец она замолчала, потом вдруг уронила певучим голосом: – Скажите, завтра вы придете ко мне вечером?
– Я, думаете, не страдаю?
Казалось, она не слышала его. Искорки засветились в черной глуби ее туманных глаз. Все так же нараспев пролепетала:
– Скажите, друг мой, придете? Да? Придете!.. Правда?
Наконец он ответил:
– Приду.
Тогда, оправив платье, она, не говоря ни слова, поспешила к выходу. Молча проводил он ее до передней. Она открыла дверь, обернулась, взяла его руку и нежно поднесла ее к губам.
