Грот афалины | страница 54
— Осторожно подтяни стол ближе сюда… Не опрокинь подсвечник… И пей, не стесняйся. Ты пил когда-нибудь настоящий черный кофе? Думаю, что и представления о нем не имеешь.
Пуол осторожно подтянул стол к ногам китайца, несмело взял в руки горячую чашечку, хлебнул один раз какой-то горечи и обжег язык, губы. Виду, однако, не подал.
— А вы кто? — осмелился спросить.
— Это тебе не надо знать. Чем меньше человек знает, меньше проявляет любопытства, больше слушается и выполняет, что приказывают, тем дольше его век. Заруби это себе на носу!
— Я ничего такого не хотел… — пробормотал он и тотчас спохватился: — Зарубил, зарубил!
— Хотеть не в меру тоже вредно. Но ты мне нравишься… Хотя ты и не хуацяо, не китаец… Как я понял, тебе нужны деньги, а чтоб иметь деньги, надо найти свой бизнес. И тебе нужно место, где жить… Так?
— Да… — облизал ошпаренные губы Пуол.
— Все это ты будешь иметь… со временем… Когда пройдешь испытательный срок. Жилье, правда, найдем раньше. Я напишу записку, пойдешь по одному адресу… За комнату там уплачено… Когда заведутся деньги, вернешь мне ту оплату. Я назову сумму, которая к тому времени набежит.
— Большое спасибо! — не удержался Пуол.
— Благодарить будешь потом. Да одним «спасибо» и не отделаешься. Будешь делать то, что тебе прикажут, поручат. Никакой своей инициативы не проявлять, слышишь? Никаких вопросов никому не задавать, стараться не видеть того, чего тебе по рангу не надо видеть. Если пройдешь испытательный срок, на твое имя в банке будет открыт счет. На него будут перечислять деньги за разовые услуги… Это значит, после каждого конкретного случая, если будет признано, что задание ты выполнил безукоризненно. Ты будешь иметь связь только со мной и не непосредственно, а через кого-либо… Ох, помоги положить ногу… на диванчик… А подушечки эти под голову… Повыше…
На лбу китайца блестели крупные, как жемчуг, капли пота. Он смахивал их рукавом, а они выступали снова. Дыхание его участилось, стало прерывистым, должно быть, начиналась горячка.
— Ну и, конечно, ты будешь иметь карманные деньги, на первый случай — питание, гардероб… — продолжал китаец. — Нет, должно быть, без эскулапа не обойдется… Пуля в ноге сидит, рана не сквозная. Я тебе напишу записку, сбегаешь к аптекарю, позовешь… Мама вас встретит возле подъезда, приведет сюда. Подай… вон на окне… блокнот и ручку.
Возле того подъезда, где китаец завязывал Пуолу глаза, сидела на ступеньках его мать — по виду словно кучка нищенского тряпья. Подошли, и она сразу встала, вынула из-за пазухи темные платочки, пропахшие потом и давно не мытым телом, завязала глаза Пуолу и аптекарю. Пуол уцепился за аптекаря, а старуха — за аптекареву сумку и повела.