Вот и все. Теперь надо выкарабкиваться. Стиснуть зубы и ползти. Для начала хотя бы в туалет.
Она попыталась сесть, но одуряющие волны бросили ее на подушку. Нет, не встать. Нет сил. Спать, спать, спать…
— Ну ты сильна дрыхнуть! — знакомым блинным голосом сказала добродушная толстуха, одетая в байковый халат с оранжевыми и желтыми цветами, разбросанными по коричневому фону. Может быть, проклятые валики притворились халатом? Отдохнут немного и снова начнут преследование?
— Который час? — спросила Аня.
— Уже девять вечера. Все давным-давно проснулись. Одна ты спишь и спишь. Я уж и то десять раз к тебе подходила. Думала, помрет девка: сколько же можно валяться? Ох и нежная молодежь пошла! Тебя как зовут-то?
— Аня.
— А я — Лида.
— Очень приятно.
— Скажите, какие мы вежливые, — заколыхалась в смехе толстуха. — Приятно ей! Голова небось кружится?
— Немного. Тяжелая, будто вату натолкали.
— Не боись, пройдет. Мы, бабы, живучие, как кошки. Ты первый раз?
— Первый.
— Не дрейфь, не последний, — толстуха ободряюще улыбнулась. — Наше дело известное: мужик порадовался — и в кусты. А мы отдувайся.
— В наше время рожать может только царская дочка. Или без царя в голове, — подала голос молодая быстроглазая женщина.
— А то! — поддержала ее Лида. — Сейчас дите не поднять. Ни тебе коляски, ни питания. Я уж про ползунки молчу. Ладно еще, хоть по талонам пеленки дают. Десять тонких, десять теплых.
— Ага. И садики позакрывали. Родишь себе на голову — чего с ним потом делать? — согласилась девушка с личиком, густо усеянным веснушками, оттеняемыми морковно-рыжими волосами.
Аня осторожно села, прислушиваясь к себе. Вроде голова не кружится. Опустила ноги на пол, попробовала: прочный, не проваливается. Кажется, не подведет, не уйдет внезапно зыбкой трясиной, не покатится по наклонной. Встала и потихоньку пошла к двери.
— Ты куда? — бдительно спросила Лида.
— В туалет.
— А чего босиком-то?
— Тапочки куда-то подевались.
— Да вон же они, под кроватью. Погоди, я тебе достану, а то еще грохнешься.
Лида проворно нагнулась, выудила из-под кровати тапки и поставила их рядышком.
— Давай надевай. Держись за меня. Вот так. Сама-то дойдешь? Может, проводить тебя?
— Не надо. Я дойду. Спасибо большое.
— Пожалуйста большое. Только не спеши. Держись за стенку.
Аня выползла в коридор, ярко освещенный люминесцентными лампами. В их мертвенно-белом свете покачивались стены и поблескивал ненадежный колышущийся пол. На посту никого не было. Лишь далеко-далеко, в тупике, неподвижно стояла женская фигура, закутанная в синий халат, какая-то ненастоящая, как манекен на витрине. Откуда взялся манекен в больнице, было совершенно непонятно и потому тревожно: может быть, это галлюцинация? Но нет, ярко-глянцевая женщина действительно стояла, улыбалась и слегка плыла, покачиваясь, как мираж в знойном мареве.
