Разве можно в живом доме поставить жуткие угольно-мрачные гробы и украсить их гирляндами искусственных цветов, чтобы добиться окончательного сходства с похоронной конторой? Стенка собрана не полностью, только прямоугольным фундаментом, полым внутри, еще без перегородок. Удобно: можно лечь. Как раз по габаритам подходит…
…Мохнатые валики прокатывались вдоль тела, принудительно передавая его обмякшую тяжесть бесконечно долго, мерно покачиваясь. Нестерпимо хотелось выбраться из бесконечного лабиринта, но выхода не было. Коричневые душные цилиндры монотонно вращались и перекатывали тряпичную спину на желтые сферы, кружащие в бешеном темпе. Омерзительно мягкие шары выбрасывали на более устойчивые оранжевые параллелепипеды, податливо прогибающиеся, но сверху наступали на грудь тяжелыми лапами огненные пушистые монстры-кубы, мешающие дышать.
Наконец наступила пауза в изнурительном движении, и над головой блеснул шарик света, но тут же пропал, закрытый новой волной начавших неотвратимое вращение цилиндров. Ощущение полной беспомощности бессильно расслабленного тела, отданного во власть бездушных ворсистых устройств, приведенных в движение неведомым мощным механизмом, было непереносимо. Если бы кто‑нибудь догадался выключить проклятый воющий двигатель, наверное, перестало бы тошнить и кружить голову на карусели. Позвать на помощь было невозможно — немые губы не повиновались, горло сковали спазмы удушья.
Свет вверху стал появляться чаще, валики замедляли движение и, наконец, остановились, выбросив тело на узкую койку.
— Оклемалась? — расплывчатый белый блин с изюминками-глазками заколыхался над Аней. — Ну поспи еще, поспи.
Блин еще что-то пыхтел, вспучивался пузырями, но Аня вновь покатилась по трубам: взлетела по плюшево-желтым, провалилась в пропасть по велюрово-багровым, понеслась в вираже по шоколадно-бархатным, закружилась по коричнево-меховым, переходящим в ватно-бежевые, пушистые, превратившиеся в одеяло.
Вверху — потолок с шариком-лампочкой. Он колышется, но все же не падает. Справа… Нет, все поехало снова по кругу. Надо потихоньку. Справа — стена. Зыбкая, плывет волнами. Слева… Слева очертания какие-то знакомые. Похоже на кровати. Значит, она уже в палате, и все позади? Последнее, что она помнит: жесткий холодный стол, впившийся в спину, многоглазая лампа над головой, жгут на голом плече — больно! надо бы ткань подложить — укол в вену, капли, мерно падающие в системе, и — изнурительное кувыркание в мягких душащих цилиндрах.
