Она переоделась в сестринской, для надежности укрывшись за отворенной дверцей платяного шкафа: в любой момент мог заглянуть кто-нибудь из больных. Надев туго накрахмаленный и тщательно выглаженный дома белый халат взамен застиранного казенного, предназначенного для уборки, и спрятав волосы под шапочку, она превратилась из санитарки в студентку-практикантку. Пора: уже восемь утра.
Лариска, как всегда, опаздывала. Интересно, какую легенду она приготовила на этот раз?
— Привет! Чуть не опоздала! Представляешь, машина водой из лужи окатила! Пришлось возвращаться. Меня еще не искали?
— Никто тебя не искал. Старшей больше делать нечего, только тебя разыскивать.
— Порядок! Солнышко, дай дневник списать, а? Я за четверг-пятницу ничего не писала и уже забыла, что мы делали!
— Мы-то делали. А вот что вы делали, известно: шуры-муры разводили с Рябовым из первой палаты.
— С чего ты взяла? — Лариска захлопала намазанными ресничками. — Он мне просто помогал салфетки резать.
— Да видела я, какие салфетки он у тебя на коленках резал! Не надейся — замуж не позовет. Видали мы таких!
— Еще чего не хватало! — возмутилась Лариска. — Замуж за Рябова! И не подумаю! Я вообще на всякий случай практику отбуду, а потом снова в институт поеду. Может, в этот раз повезет?
— Конечно, повезет, — успокоила Аня. — Зря, что ли, анатомию целый год зубрила?
— Ой, боюсь, снова провалюсь, — затянула Лариска свою обычную песню, прихорашиваясь перед зеркалом и подвивая пальцами тугие каштановые кольца, выбивающиеся из-под крошечного колпачка. Волос он не прятал, как положено, а сидел на макушке экзотической вышитой бабочкой.
— Распустила Дуня косы, а за нею все матросы!
— Ну и пусть! — не согласилась Лариска. — Я не собираюсь в монашки записываться. А насчет матросов — у самой рыльце в пушку. Вася-Василек на тебя глаз положил.
— С чего ты взяла? Мы с ним просто друзья.
Лариска насмешливо сверкнула карими глазищами, но развеять неведение подруги не успела.
— Девочки! Больных умывать! — пропела постовая сестра, заглянув в приоткрытую дверь.
— Уже идем, — отозвалась Аня.
Девушки, прихватив таз и чайник с теплой водой, отправились по палатам помогать умываться лежачим. Те, кто могли самостоятельно передвигаться, уже потянулись в туалетные комнаты. Лариска с видом оскорбленной добродетели скупо лила вялую струю на подставленные руки, а Аня бегала, выливала грязную воду. В женских палатах надо было еще и судна вынести, не дожидаясь, пока Лариска, зажав нос, возвестит, что ее опять тошнит. В мужских, к счастью, ходячие больные сами выносили эмалированные посудины и стеклянные утки за своими товарищами, стеснявшимися молоденьких практиканток.
