— Что — все?
— Народ валом повалит. Будут сидеть в креслах, слушать музыку. Стрессы снимать. И за это платят, между прочим, прилично. Только пальцем помани.
— Ну да. Поразгружаются, порасслабляются — и бегом в огород картошку копать. Или полы в подъезде мыть.
— Ничего ты не понимаешь. Я тебе дело говорю. Взяли бы и попробовали. Или нормального жениха бы нашла, иностранца. И за бугор свалила. Все так делают.
— Не с моей внешностью, — уже почти весело ответила она. — Мне только за тракториста светит.
— Да уж, — согласился отец. — Куда же тебя девать?
— В медицинское училище. А что? Нормальная профессия. Может, у меня получится.
— Чего ж не получится — горшки выносить? Мадам! — отец повернулся к необъятной женщине. — Мадам! Обратите внимание: кофточка — прямо на вас сшита. Европейское качество. Сделана по немецким лекалам. Да вы пощупайте ткань, пощупайте. Чувствуете?
Виктор мечтательно прикрыл глаза, демонстрируя неземное наслаждение от прикосновения к дешевой синтетике, и полностью переключился на торговлю, поскольку возле прилавка стал постепенно скапливаться народ, притянутый стадным инстинктом: если покупают, значит, это кому-нибудь нужно.
Ночью не спалось. Накануне с трудом дождалась, пока все отужинают и освободят кухню. Еще не привыкла к сдвинувшемуся времени. Особенно изнурительным был ранний вечер — глаза закрывались сами собой, тело наливалось свинцовой тяжестью, а голова соскальзывала с подставленных подпорками рук. Она мгновенно провалилась в сон на своем шатком ложе, невзирая на капризы Андрюши, громкие разговоры взрослых, глухой монотонный прибой большого города, врывающийся в открытое окно.
Внезапно проснулась в полной тишине, чувствуя легкость и бодрость. Поначалу старательно лежала, надеясь снова уснуть. Но потом, не выдержав, осторожно встала и, усевшись на подоконник, задумалась.
На простеньких электронных часах светились цифры. Три часа. До утра еще так далеко… За окном тихо дышала сонная Москва, затопленная мраком. Уличные фонари изгибались вопросительными знаками, в доме напротив не теплилось ни одно окно, слепые витрины прятали в глубине мохнатую мглу, и лишь тусклые звезды печально мерцали в черном далеком небе, стесняясь озарять неприбранную столицу.
Изредка тишину нарушали торопливые гулкие шаги ночных прохожих. В подъезде взвыл лифт, разбуженный припозднившимся соседом, затем лязгнула средневековая дверь, надежно упрятывая своего владельца.
Аня зябко передернула плечами. Стараясь не шуметь, спрыгнула на пол и нашарила клавишу выключателя. Лампочка послушно вспыхнула, и она зажмурилась. В коридоре зашуршали медленные шаги, дверь в кухню неуверенно приоткрылась.
