— Совсем не выйдешь. А выйдешь, так разойдешься. Одна будешь жить. Она поразилась:
— А как ты узнал!
— Не верно, что ли?
— Похоже, верно.
— Смотреть надо уметь.
Помедлив, она спросила:
— Ночевать у Пашки будешь?
— Если пустит.
— Да я ж сам зову! — возмутился тот.
Павлик жил в типовой панельной пятиэтажке, временно отданной под общежитие. Внизу, в особом загончике, сидела вахтерша. Павлик внушительно произнес:
— Под мою ответственность!
Вахтерше было под шестьдесят — уже не мамаша, еще не бабуся. Она недавно заступила, днем отоспалась и теперь искала случая размяться перед дремотным однообразием ночного дежурства.
— Это под какую твою ответственность? — возразила она. — Ишь ты! А случись что?
— Я член совета общежития!
— Ах ты! — похвалила вахтерша, и глаза ее заблестели от удовольствия.
Пустит, подумал Коля.
— А он тебе кто?
Коля сунулся было сказать, что родственник, но благополучный этот вариант сорвался, ибо Павлик успел ответить свое:
— Товарищ.
— Товарищ? — в голосе вахтерши появилось сомнение. — Это где же ты себе таких товарищей нашел?
…Хотя может и не пустить…
— Есть порядок, — поскучневшим голосом сказала вахтерша, — вот возьмет завтра пропуск, как положено, тогда пускай. А так… Чего ему на ночь глядя тут делать?
Коля досмотрел на вахтершу, понял ее и сказал весело, подыграв не скучным ее словам, а скрытому настроению:
— Что люди добрые ночью делают! Чайники с кухни воруют!
Та подумала немного и сказала Павлику:
— Смотри — под твою ответственность!
Еще поднимались по лестнице, а Коля уже почувствовал теплую усталость и покой. Незадавшийся вечер не слишком его беспокоил: не поняли — ну и черт с ними. Зато здесь, в этой общаге, все было нормально: и вахтерша, и затертая подметками казенная лестница. А когда Павлик открыл дверь, Коля увидел на полу в прихожей груду обуви, и груда эта тоже была нормальная, лучше нормы на свете ничего нет, ибо в равнодушном мире каждому человеку нужны собственные поплавки. В данный момент у Коли на земле своего было мало, но достаточно — все, что он понимал. А эту груду обуви он понимал хорошо. Пар двадцать, и все по делу. Резиновые сапоги — ясно. И ботинки на байке — ясно. И нарядные туфли для праздника. И кеды для малой грязи. И тапочки…
— Бери тапочки, — сказал Павлик.
Тапочки тоже были по делу, и, значит, на полу в прихожей никакой свалки не было, а царил разумный порядок.
Павлик жил хорошо и просторно — однокомнатная квартира и всего три койки. На одной спал парень — когда зажегся свет, он не проснулся.
