— Злой чечен ползет на берег, точит свой кинжал! — исторг он вдруг вопль и тут же предпринял новый штурм входной двери.
Эдвард от неожиданности отступил на шаг. Враг тут же воспользовался преимуществом. И с победным кличем: «Держитесь, братья, я с вами!» — прорвал оборону.
Но, как известно, побед на войне без потерь никогда не бывает. Подтвердив сию непреложную истину, Женька во время прорыва утратил папаху басмача. Правда, в следующее мгновение выяснилось, что иные утраты лишь ускоряют победу. Папаха упала позади Эдварда. Тот, пытаясь схватить Женьку, наступил на нее. Ноги американца заскользили по паркету, и он, поминая недобрым словом всех беженцев в мире, рухнул на пол, не забыв по пути зацепить скулой угол изящной полочки.
Ребята остолбенели. Эдвард, хватаясь руками за стену, поднялся на ноги. Взгляд у него был мутный.
— Быстро смываемся! — первым пришел в себя Олег.
Еще прежде, чем хозяин квартиры восемь окончательно пришел в себя, Олег, Тема и Женька вместе с девочками неслись что было духу вниз.
— Лифтершу берем на прорыв, — проговорил на ходу Олег. — Отвлекать нет времени. Главное, когда до нее добежим, не сбавлять темпа.
Темпа они не сбавили. Лифтерша поняла что к чему лишь после того, как за последним из «беженцев» захлопнулась дверь подъезда.
— Цыгане! — закричала она.
Но было поздно. Друзья уже скрылись. Пробежав еще какое-то время, они увидали, что погони за ними нет, и двинулись дальше нормальным шагом.
— Теперь я точно знаю: это один и тот же человек, — сказал Тема.
— Или мы оба сошли с ума, или Темка прав, — согласился Олег. — Двух таких похожих людей не может быть. Если они, конечно, не близнецы.
— А вдруг действительно близнецы? — спросила Таня.
— Тогда почему каждый нашел себе по отдельной бабушке? — пожал плечами Женька.
— В том-то и дело, что непонятно, — снова заговорил Олег. — Если даже они близнецы и у них неожиданно отыскались целых две бабушки, они, по идее, должны бы были с обеими познакомиться. А если это один и тот же человек, то зачем ему под двумя разными именами содержать двух чужих старушек?
— Теперь уже одну, — мрачным голосом напомнил Темыч.
— Кстати, и это странно, — вмешалась Таня. — Эмилия Карловна умерла, а он по-прежнему в ее квартире торчит. А Марию Александровну убеждает, будто остановился в гостинице. Чего ему жить одному, тем более, если ему так не нравится одиночество?
— А у него на Тверской не полное одиночество, — фыркнула Катя. — К нему Натульчик все время ходит. «Наташенька!» — передразнила она Эдварда.
