Он хотел захлопнуть дверь. В это время Олег громко вскрикнул и согнулся вдвое с таким расчетом, чтобы дверь не могла захлопнуться.
Эдвард от неожиданности попятился в глубь квартиры.
Мальчик вновь начал громко стонать.
— Ему плохо! «Скорую помощь»! — едва не сбив Эдварда с ног, прорвался в квартиру Тема. — Где у вас телефон?
Глава IX
СТАРУШКА УХОДИТ В НОЧЬ
Телефон… телефон… — совершенно обалдел от такого наглого натиска хозяин квартиры.
— Не надо телефон! Не надо «Скорую помощь»! — вдруг преспокойно направился в глубь квартиры «больной и несчастный беженец». — Я этим страдаю с детства, — снова захныкал он. — Припадки. Но быстро проходят. Необходима операция. Помогите, дяденька!
— Постой-ка, постой, — схватился за голову американец. — То вы говорили про мать. А теперь, выходит, тебе нужна операция?
— Нам она всем нужна! Мы все больные! — начал отчаянно чесаться Олег.
— Ну, ну, не горюй, — на всякий случай отошел от него подальше Эдвард. — Дверь вот там.
Последнее уточнение было сделано совсем не случайно. Ибо разом выздоровевший «беженец», продолжая отчаянно чесаться, зачем-то направился по широкому коридору в глубь квартиры.
— Дверь тут, — не решаясь к нему приблизиться, повторил Эдвард.
— У него, видно, опять с ушами беда, — вылетел в это время почему-то из ванной Темыч. — После припадка у него иногда полностью пропадает слух.
— Что ты там говоришь, Сулейман? — немедленно начал подыгрывать ему Олег. — А-а-а?! — приложил он ладони к обоим ушам. — Ничего не слышно!
— Тебя только тут еще не хватало! — решительно преградил путь в квартиру американец омерзительно грязному подростку в папахе.
— Там мои братья! — воинственно заколотил себя в грудь Женька. — Горная дружба. Горный орел! Кровная месть! Пусти, дяденька!
— Перетолчешься, — явно уже обретал понемногу самообладание американец.
В это время Темыч, неплохо копируя технику глухонемых, делал вид, будто бы растолковывает Олегу пожелание американца. Эдвард продолжал блокировать вход Женьке. И не в силах был воспрепятствовать Олегу и Теме, которые, по его мнению, вели себя вызывающе. Мало того, что очкастый беженец продолжал чесаться и стряхивать с себя неизвестно каких насекомых, они со своим грязным маленьким братом зачем-то распахнули двери во все четыре комнаты квартиры и даже, кажется, забежали на кухню.
Женька, подогретый сопротивлением американца, напирал все сильней. На него нашло затмение. Теперь он действительно ощущал себя беженцем.
