, — писал французский генерал Фой. Ворвавшись в город, французские солдаты убивали жителей, насиловали женщин, грабили дома — от великолепного собора, бывшей мусульманской мечети, до скромных жилищ бедняков. В этом всеобщем грабеже участвовали и генералы. Дюпон изъял из казны 10 млн. реалов, а затем наложил еще огромную контрибуцию на ограбленный город.
Пока войска Дюпона предавались грабежу и насилиям в Кордове, в окрестностях собирались испанские войска, восставшие крестьяне и контрабандисты Сиерры Морены, переменившие свой род деятельности. Коммуникации Дюпона с Мадридом были прерваны. Довольно значительные французские части захватывались партизанами в плен или рассеивались. В провинции Ламанча крестьяне захватили французский военный склад в Муделе. Крестьянские отряды заняли все проходы Сиерры Морены. Окруженный со всех сторон партизанами и регулярными испанскими частями, Дюпон не решался двигаться дальше, но и не мог отступить назад. Его войска растянулись на 3 лье, обремененные огромным обозом, при котором находились лучшие части, приставленные для охраны кордовской добычи. В этих условиях испанский генерал Кастаньос с 30 тыс. регулярных войск и примерно таким же количеством вооруженных крестьян 19 июня напал на Дюпона у Байлена, окружив со всех сторон его армию. Потеряв 2 тыс. солдат, с армией, истощенной ночным походом и зноем андалузского лета, Дюпон вынужден был сложить оружие. 20 тыс. наполеоновских солдат сдались в плен восставшим испанцам.
Поражение при Байлене было первой крупной катастрофой, которая постигла Наполеона. Он это понимал и оценил капитуляцию Дюпона как неслыханный позор для Франции. Но факт свершился. Победа испанцев при Байлене поколебала легенду о непобедимости армий Наполеона и потрясла всю Европу. «Вера в непобедимость нашей армии была уничтожена, — писал о Байлене наполеоновский генерал Тьебо, — от Мессины до Петербурга, от Вены до Текселя, от берегов Балтики до Средиземного моря ненависть — этот ужасный плод многочисленных поражений наших врагов — возбудила повсюду надежду отмщения. Для нас дело шло уже не о том, чтобы завоевывать новые лавры, украшать наше оружие новыми победами и усиливать наше преобладание в Европе посредством новых завоеваний: нам оставалось только ослаблять силу падавших на нас ударов и мстить за оскорбления; мы уже вступили на тот путь несчастий, который должен был, после длительной и судорожной агонии, привести к нашествию на Францию, ее раздроблению и падению великой империи»
