— Чем это вы занимаетесь? — раздался рядом с ней ошеломленный голос, заставивший ее резко обернуться. Это был Мэтт на своем пятнистом жеребце, с перекинутым через седло скулящим Ноузи.
— Тебе что, никогда не приходилось видеть нервного припадка? — спросила Кит холодно. Она потрясла головой. Силы внезапно оставили ее. Она потянулась и взяла на руки рвущегося к ней пса, наблюдая, как Мэтт привязывает своего Тора к тому же дереву, к которому был привязан и Зодиак.
— А что ты тут делаешь? — поинтересовалась она, устало усевшись на плоский валун.
— Вы устроили истерику, дядя Раф устроил истерику, даже эта негодная собака устроила истерику, — разозлился Мэтт, как бы не желая отставать от всех остальных. Но внезапно он замолчал и сочувственно уставился на сгорбленную фигурку своими карими глазами.
— Я прочитал чертово письмо. Не знаю, почему вы так расстроились из-за всего этого вранья. Она просто ревнует. Раф…
— Это не вранье. — Кит произнесла каждое слово медленно и четко. Она опустила Ноузи на землю и повернулась к Мэтту, глядя на него голубыми глазами спокойно и прямо. — Каждая фраза в письме Трейси — правда.
— Подождите-ка минутку. Вы не можете… Я имею в виду… Я не… — забормотал он недоверчиво, смутившись.
Кит легонько массировала виски, чтобы снять напряжение. Она посмотрела на Мэтта, глубоко вздохнула и приглашающе похлопала по камню рядом с собой.
— Нет большего заблуждения, чем то, что юность — счастливейшая пора жизни. Моя юность была адом кромешным. Ты часами жаловался на то, что семья все время держит тебя под контролем, не дает тебе самостоятельности. Твои родители хотят знать, чем ты занимаешься, с кем ты общаешься. Они требуют, чтобы ты поступал в колледж. Они держат тебя под постоянным наблюдением.
Так вот, Мэтт Бишоп, это и есть любовь. Твои родители любят тебя и заботятся о тебе. Они произвели тебя на свет и стремятся подготовить тебя к дальнейшей жизни так, чтобы ты наверняка мог справиться с любыми превратностями судьбы. — Кит потрепала юношу по руке и поднялась. Уставившись на каменистую площадку с выбивающимися кое-где клочками травы, она собралась с силами, чтобы рассказать правду о себе.
— Мои родители были алкоголиками. Они жили в иллюзорном, наполненном удовольствием мире, до тех пор пока не родилась я. Ребенок — значит обязанности, а ни один из них не хотел брать их на себя. Они спихнули меня бабушке, которая тоже не пришла от этого в восторг. Ей никогда не нравился мой отец, и эту нелюбовь она перенесла на меня.
