— Какое же преступление ты совершил?
— Это не важно. Вам все равно не дано этого понять. Рейт весело засмеялся и возвратился на лестницу.
— Я ложусь спать. Если ты хочешь дожить до утра, тебе придется забраться как можно выше, чтобы быть вне досягаемости фангов.
Рейт и Трез снова вскарабкались на свое место, а дирдир-человек устроился на ночлег рядом с ними. Между тем, облака сдвинулись, хотя дождь еще не начался. Сумерки сгустились, и их свет стал цвета грязной воды. Дирдир-человек первым покинул свое место. Рейт и Трез тоже спустились на площадь и, чтобы согреться от утренней прохлады, разложили небольшой костер. Дирдир-человек появился на другой стороне площади.
Почувствовав, что к нему настроены не враждебно, он медленно подошел поближе. Выглядел он, как оборванный арлекин. Трез наморщил лоб и сделал вид, что занимается костром. Но Рейт доброжелательно приветствовал дирдир-человека:
— Иди к нам, если хочешь.
Трезу это совсем не понравилось.
— Этот тип еще нам что-нибудь устроит, — пробурчал он. — Он же принадлежит к расе гладкоязычных людоедов.
Рейт об этом совсем забыл и обстоятельно рассматривал чужака. Некоторое время все молчали. Дирдир-человек первым нарушил молчание:
— Чем дольше я рассматриваю вас, вашу одежду и ваши приборы, тем загадочнее вы становитесь для меня. Откуда же вы?
— Скажи нам, кто ты, — попросил Рейт.
— Это не секрет. Меня зовут Анке Анахо, родился в Замбервале, в Четырнадцатой провинции. Сейчас меня объявили преступником, и я стал беглецом. Так что мои дела ничуть не лучше ваших, и я ничего не хочу приукрашивать. Вот и сидим мы, трое беспризорных странников, у костра.
Трез что-то пробормотал, но Рейт не обратил на это никакого внимания.
— Какое же преступление ты совершил? — спросил он.
— Ты вряд ли это поймешь. В общем, я оцениваю заслуги некоего Энзо Эдо Эздовиррама как слишком незначительные, а тот донес на меня в Совет Первой Расы. Хоть я и верю в их мудрость, но отказал им в удовольствии меня наказать. Я повторил свое обвинение минимум десять раз. Наконец, в порыве раздражения я схватил его кресло и, оттащив на милю, бросил его в степи.
Анахо сделал безразличный жест.
— Во всяком случае, я лишил себя сочувствия даже тех, кто до этого был на моей стороне. Именно поэтому я сейчас здесь, не имея ни планов, ни средств, а только лишь мои...
Тут он употребил слово, которое можно только описать, используя такие слова, как превосходство, изысканная интеллигентность, личная энергия, нерушимая надежда, если извлечь из этих добродетелей преимущественные черты.
