И с работой у Натальи не получилось. Первое время она устроилась было на «ящик», но там не прижилась и ушла в торговлю. Хотя ушла — неточно сказано. В торговлю ее переманила заведующая универмагом Баклавская. Она была баба хитрющая и заполучить себе в магазин жену сотрудника КГБ считала большой удачей. В жизни завмага всякое может случиться — где милиция прижмет, где сам во что-нибудь влипнешь, — и чем больше будет рядом с тобой людей близких к тем, кто может насолить или помочь, тем лучше.
В последнее время Наталья сильно изменилась. Она потеряла интерес к дому, и квартира без женской руки вмиг превратилась в берлогу. Реже, чем раньше, стала пилить Федю, посылать его к начальнику и в исполком требовать квартиру, но если уж посылала, а он упорствовал, то доходила до истерики. А потом вдруг впадала в состояние прострации, а после опять начинала плакать и злиться, кляня на чем свет стоит Федю, за то, что он согласился ехать в Каминск, а уж если согласился, то должен жить так, как живут все каминцы. А каминцы, по ее мнению, хватают все, что плохо лежит, живут в свое удовольствие и совсем не работают, а уж если и работают, то получают не то что он…
Разумеется, Натальи дома не было.
Он поставил на плиту чайник, достал из холодильника масло, стал резать хлеб.
Федя съел бутерброды, вымыл посуду и лег в постель: его знобило, а жены все не было.
Термометр показал тридцать семь и восемь. «Ого, труба может выйти боком…»
Наталья появилась только около десяти. В курточке, без платка, с короткой прической, чем-то похожая на мальчишку-сорванца, она почти не изменилась с тех пор, как они познакомились в Н-ске.
— Что с тобой? — с преувеличенным беспокойством спросила она, заглянув в комнату и увидев мужа в постели.
— Температура, простыл, наверное, — ответил Федя, определив, что Наталья не станет продолжать вчерашний разговор. — Ты чего болтаешься по ночам? — не удержался он. — Хулиганы…
— А меня проводили… девчонки…
— Опять день рождения?
— Ага, — хохотнув, ответила она и ушла в ванную.
Было слышно, как она плещется, смывая с лица косметику. Когда вернулась, Федя, подавив в себе чувство ревности, сказал:
— Я там чай заварил.
— Я сыта, — ответила Наталья. — Зава (так она называла свою благодетельницу) выставляла сегодня.
— Выставляла, — повторил он и подумал: «Быстро же она нахваталась блатных словечек». — А что это, — сказал он, — Зава выставляла, ведь день рождения не ее?
— На то она и Зава, — ответила Наталья. — Раз у сотрудницы день рождения, то она не может остаться в стороне.
