Сам Шариф Шафутдинович Хуснутдинов два дня назад произнес фразу, за которую его в тридцать седьмом вполне могли обвинить во вредительстве или диверсии.
— Хорошо, что без жертв обошлось, — ляпнул он на планерке. — Не одна такая труба в Союзе…
Подчиненные, нарушая субординацию, зашикали на него, но он махнул рукой: через месяц закончим, и все…
Хуснутдинов знал, что такое строительство редко не заберет одну-две жизни монтажников или, как их называют строители, трубокладов.
Знал он это потому, что строил уже две такие станции… Строил, но не построил. На те стройки он прибывал первым начальником, осваивал первые миллионы, а когда дело подходило к концу и становилось видно, что до настоящего конца еще ой как далеко, на горизонте возникал молодой преемник, которого Хуснутдинов сам подбирал из среды специалистов, а вездесущее начальство из Москвы утверждало. Это же начальство переводило Хуснутдинова на другой объект, где несколько лет можно было жить относительно спокойно, где деньги текут рекой, а результатов, по большому счету, еще не спрашивают, потому что это только начальная стадия строительства и в ней еще мало что можно разглядеть, не то что в завершающей, когда выясняется, что допущен перерасход средств, что куда-то исчезло поставленное для монтажа оборудование, а сама станция, если и приблизилась к завершению, то почему-то не с той стороны, которой всем нужно. То есть и средства освоены, и здания стоят, но во всей этой системе не введены в строй какие-то мелочи, без которых, как выясняется, станция — не станция, а набор железобетонных конструкций…
Именно в этот момент некая волосатая рука перебрасывала Хуснутдинова на новое, не менее важное строительство, а его последователи снимались один за одним с работы за то, что «не могли ввести в строй почти готовый объект».
Хуснутдинов на строительстве — царь и бог. Рабочие зовут его Хозяином, а наиболее приближенные к нему — Папой.
В Каминск Хуснутдинов прибыл со своей командой, в которую входили: секретарь-машинистка Агнесса Васильевна — доверенное лицо начальника, если не сказать больше; личный шофер, он же телохранитель, — здоровый и наглый мужичара, большой любитель женщин, преданный Папе, как горец, и главбух, которого мало кто видит, потому что он не вылезает из своего кабинета, но о котором тоже хочется сказать, что это личный бухгалтер Хуснутдинова.
Людей на строительстве хронически не хватало, и на энергоблоке трудились командированные, прибывшие по оргнабору, условно-освобожденные из спецкомендатуры, которую развернули рядом с объектом.
