— Значит, мы поняли друг друга, — сказал он очень твердым тоном.
— Да, поняли.
Они еще несколько секунд пристально смотрели друг другу в глаза, потом Рив сделал шаг к ней, и они сжали друг друга в объятьях, слившись в страстном, сумасшедшем поцелуе.
— Я все время думаю о вас, — прошептал Рив. — И не потому, что должен вас охранять. Я все время вижу вас перед собой: ваш взгляд, вашу походку, ваш голос, — он притронулся губами к ее шее. — И запах, ваш запах, он преследует меня.
Анна отвечала на его поцелуи с наслаждением, но и с некоторым ужасом: она никогда раньше не была предметом такой бешеной страсти. Она целовала его шею, проводила рукой по линии подбородка, ощущая гладкость чисто выбритой кожи, наслаждаясь приятным ароматом его одеколона.
— Я тоже думаю о вас, — произнесла она. — Я одержима…
— О! Извините, Ваше Высочество…
Они резко отшатнулись друг от друга: в проеме двери исчезала фигура одной из горничных.
— Через несколько секунд об этом будут знать все в замке, — сказала Анна, поправляя волосы, платье и пытаясь прийти в себя после такого вихря страсти.
— Неважно, — ответил Рив, заправляя рубашку в брюки там, где Анна ее потревожила. — Мы ведь хотим, чтобы все думали, будто мы любим друг Друга.
Он произнес это с таким безразличием, что она посмотрела на него в недоумении: может быть, ей приснились все те слова, которые он говорил минуту назад в порыве страсти? Впрочем, он ничего не говорил о любви.
— Но это не любовь, это лишь страсть. Я не влюбляюсь в своих телохранителей, — холодно заявила Анна.
Рив кивнул. Он словно собирался что-то еще сказать, но передумал.
— Хорошо. Значит, все улажено.
— Отлично.
— Что касается Джина Луиса и верховой езды… Вы должны понять, что я желаю ему только добра.
— Я понимаю, — уверила она его, вспомнив, как он учил мальчика самозащите. Она потерла лоб, словно пытаясь снять усталость. — Только ведь он такой маленький.
— Не такой уж он и маленький. Моему племяннику сейчас столько же лет, сколько Джину Луису, а он уже участвует в детских гонках.
— Только прошу вас, не рассказывайте этого моему сыну, а то он непременно тоже захочет попробовать.
Рив улыбнулся и, забыв, что они только играют роль, дотронулся до упавшей на лицо пряди ее волос.
— Вы не должны нести это тяжкое бремя одна. Ему пора учиться самому принимать ответственные решения.
Анна задумчиво кивнула. Она знала, что наступает время, когда ее сын должен понять: его поступки значимы не только для него, но также для его семьи, да и для всего Инбурга.
