Мать не могла постичь подобной выходки и считала ее следствием разнузданности нравов молодежи, поэтому она с самого начала не доверяла Джоэлю, о чем бы после уже не рассказывала Эйлин.
Поскольку первый телефонный звонок Джоэля пришелся, естественно, на время ленча, каждое слово Эйлин было отлично слышно.
— У телефона герр доктор Швейзенберг, я хочу поговорить с моим старым пациентом.
— Ах, Джоэль, это ты.
— Как ты догадалась?
— А у меня видеотелефон.
— Отлично! Скажи, мы договорились встретиться завтра или сегодня?
— Мне кажется, сегодня.
— В этом все и дело. Так сегодня завтра или сегодня? Я совсем запутался.
— Ну, сегодня первое января, — предположила Эйлин.
— Замечательно. Послушай, я все еще у Мак-Дональдов, по крайней мере, мне так кажется. Пойдем погуляем? Я встречу тебя на автобусной остановке через полчаса.
Эйлин понимала, что отец и мать умирают от любопытства, пытаясь догадаться, кто звонит, и только приличие сдерживает их любопытство.
— Это парень, с которым я познакомилась на вечеринке прошлой ночью, — сильно краснея, сказала Эйлин. — Его зовут Джоэль.
— Симпатичный? — спросила мать.
— Просто бесподобный, — ответила Эйлин, — и мы сейчас собираемся погулять.
— Ах, Джоэль, Джоэль, — она перевернулась в постели, — почему же все стало так плохо? Приедет он к ней или нет? Он написал ей такую короткую и холодную записку, хотя чего же еще можно было ожидать после того, как он столько раз получал от нее отпор: «Я хотел бы кое-что обсудить с тобой, но на нейтральной территории, повторяю, не у тебя дома. Это возможно? Или ты все еще предпочитаешь не видеться со мной? Я бы также хотел увидеть малышку». И, наконец, последняя его записка: «Прошу тебя, Эйлин, прими своего покорного слугу. Джоэль».
Она написала дюжину писем то дружелюбных, то умоляющих, то сердитых, потом порвала их все и вместо этого послала ему открытку, на которой кратко написала адрес коттеджа и время ее пребывания там. Ей то страстно хотелось увидеться с ним, то становилось страшно, что он нарушит ее спокойную размеренную жизнь.
Если он приедет, — решила Эйлин, — она будет с ним очень холодна и учтива, и это станет их последней встречей.
Эйлин услышала, как Гей спрыгнула с постели, затем скрипнула дверь, и Гей просунула головку.
— Доброе утро, — пропела Эйлин, — если хочешь, подойди к моей кровати, мамочка тебя обнимет.
Она подняла ребенка к себе в постель — конец ее пижамы был мокрым.
Эйлин села на постели, расстегнула пуговицы, сняла мокрую пижаму и бросила ее на пол.
