Дальнобойщики кинулись скупать здешние участки, когда земля еще не поднялась в цене, бензин стоил сущие гроши, транспортные тарифы не кусались, да и сами они были молоды и стройны. Теперь же иной мог полюбоваться на свои причиндалы только в зеркало, потому что мешал живот, на содержание фуры уходила уйма денег, а транспортные компании вынуждали работать шесть, а то и все семь дней в неделю, чтобы самим не остаться внакладе.
Кэшин стоял в проеме двери сарая и смотрел, как Берн пилит бревна своей новой электропилой. Она стояла на растопыренных красных ногах и чем-то походила на луноход. Он приподнимал бревно, укладывал его на столешницу напротив тонкого стального полотна и ногой нажимал пусковую педаль. Гидродомкрат приводил в движение лезвие, и бревно раскалывалось пополам.
— Ну и скажи мне, — произнес Берн, — что толку, что в семье есть полицейский?
— Никакого толку, — согласился Кэшин.
— А все-таки не похоже, чтобы Сэм до этого додумался. Он ошивается с этими ребятами из Мельбурна, ну, один из них еще разбил стекло машины бутылкой.
— Берн, Сэму ничего не светит. Я позвоню юристу, она толковая, наверное, сумеет отмазать его от тюрьмы.
— И во сколько это станет? Недешево, надо полагать?
— Во сколько станет, во столько и станет. А хочешь, скажи ему, пусть сам ищет хорошего адвоката. Ты откуда дерево берешь?
Берн запустил пятерню под зеленую вязаную шапчонку не первой свежести и поскреб плешивую голову. Нос у него был внушительный, крючком, как у всех Дугью. В молодые годы это не слишком бросалось в глаза, но со временем он как будто становился главной частью лиц мужчин этого семейства.
— Джо, — наконец заговорил Берн, — ты почему это спрашиваешь?
— Не потому, что я полицейский. Меня все эти делишки с древесиной мало волнуют. Просто бревна у тебя хорошие.
— Да уж, дерево первый сорт. Красное. Не то что какая-нибудь дрянь из Маунт-Гамбьера.[6]
— Почем продаешь?
— По семьдесят.
— Тогда ищи себе другого юриста.
— Ты что? Это и так со скидкой. Больше по этой цене никто не предложит.
— Ну ладно, я пошел, — бросил Кэшин.
— Да подожди ты, Джо! С чего ты вдруг уперся?
— Лиэнн привет. Чем она перед Богом провинилась, что Он подкинул ей тебя? Может, в другой жизни ей больше повезет.
— Джо, постой, постой!
Кэшин был уже у двери.
— Что тебе?
— Давай так: ты — мне, я — тебе.
— С моей матерью, что ли, говорил?
— Как же, поговоришь с ней! Ладно, по шестьдесят бери, юрист хренов. Распилим, доставим, пусть даже себе в убыток.
