— Клиенту сегодня утром дали по башке и чуть не отправили на тот свет, — произнес Кэшин.
Сесиль растерянно заморгала:
— А у меня не будет проблем с законом? Не хотелось бы спрашивать совета у этого проклятого Риза.
— Миссис Аддисон, это ваша обязанность. Иначе мы сегодня же оформим судебное предписание.
— Ну что ж, — согласилась она. — Я дам указание миссис Маккендрик сделать копии. Правда, не уверена, поможет ли вам это. Лучше, наверное, разыскать этих проклятых наркоманов. Из дома ничего не пропало?
— А те, кто у него работает, получат свои деньги?
Подведенные карандашом брови Сесиль удивленно и приподнялись.
— Но ведь он же, слава богу, не умер. Понятно, что я буду платить, пока не получу других указаний. А ты как думал?
Кэшин поднялся:
— Знаете, служба в полиции приучает ждать худшего.
— Ты циник, Джо. Могу сказать…
— Спасибо, миссис Аддисон, — перебил ее Кэшин. — Я пришлю кого-нибудь за копиями. А где Джейми Бургойн?
— Утонул на Тасмании много лет назад.
— Несчастливая какая-то семья.
— Да уж, не все можно купить. А если еще и Чарльз умрет, тогда все, конец Бургойнам.
На тихой улице ярко светило солнце и нагревало тусклый камень здания библиотеки. Над дверью был высечен год строительства — 1864-й. Тогда здесь располагался Институт механики. По лестнице поднимались одна за другой три пожилые женщины, опираясь о металлическую балюстраду. Он смотрел на их хрупкие лодыжки и думал, что старики похожи на беговых лошадей, у которых почти все зависит от сущего пустяка — от родной семьи.
А уж о собственной семье ему даже думать было противно.
* * *
— Я не могу уладить это, Берн, — сказал Кэшин. — Я ничего не могу сделать. Сэм здорово вляпался, потому что сам дурак.
Разговор шел в сарае, похожем на самолетный ангар, у двоюродного брата Кэшина, Берна Дугью. Брат жил километрах в двадцати от Порт-Монро, в городишке Кенмар, где вдоль единственной главной улицы теснились заколоченные досками магазины, два паба, дышавшие на ладан, лавка мясника, молочный бар и видеопрокат.
Были времена, когда деревушка Кенмар стояла как островок в зеленом море посевов. На каждом дворе в хлеву жили коровы, а их жирный навоз удобрял ровные ряды картофеля на полях. А потом фермы разрезали на мелкие наделы. На этих клочках земли всего в три акра величиной выросли деревянные дома с непременными металлическими сарайчиками на задних дворах. Казалось, что земля теперь родит только мусор и огненно-рыжих ребятишек. По субботам на каждый участок отовсюду съезжались фуры — «маки», «кенворты», «маны», «вольво», гиганты с трансмиссией на восемнадцать скоростей, топливными баками вместимостью 1800 литров, фамилиями владельцев, написанными витиеватыми буквами на дверцах, и небритыми водителями, которые гнали свои чудища день и ночь, восседая в двух метрах над землей, глядя в пространство, под звуки песен о несчастной любви и одиночестве.
