За правду иногда тоже убивают. Но за коммерцию — чаще.
Первые самостоятельные проекты Листьева были еще по-взглядовски публицистичны, ориентированы именно на установление если не истины (ее один Бог знает), то социального диагноза, истинного состояния аудитории. Позднее же, двигаясь по колее именно массового успеха, Листьев постепенно шел к установке прежде всего на рейтинг. «Поле чудес» Листьева начиналось как социальный эксперимент. Иногда довольно рискованный. «Поле чудес» Якубовича — игра в чистом виде. «Угадай мелодию», при всем обаянии Пельша и его явной интеллигентности (на этом определении я тоже настаиваю), — только игра, только шоу. Листьев относился к аудитории как врач — по крайней мере, поначалу. Якубович и Пельш — шоумены в чистом виде, а это совсем другое дело. Сострадание сменяется снисходительностью, любопытство — усталостью.
Так что, сколь ни горько мне это констатировать, путь «народного» телевидения был путем деградации — достаточно сравнить количество спорных программ и прямых эфиров на перестроечном ТВ и на нынешнем, постперестроечном. Нет ни подлинной остроты, ни журналистского расследования: наличествует периодический слив компромата, но это неинтересно. В любом случае у нас есть с чем сравнивать: Эрнст, сделавший когда-то для «Взгляда» пару остроумных сюжетов-нарезок и под эгидой ВИДа выпускавший программу «Матадор», сегодня, по-моему, наглядно демонстрирует, куда заводит избранный им путь. Я небольшой поклонник эстетства и снобизма, но эстетские игры в народолюбие отвращают меня куда сильнее.
Что касается Любимова и Политковского, их эволюция была еще более предсказуема. Политковский, который мне глубоко симпатичен, часто впадал в дурновкусие, все глубже забиваясь в свою «кухню» и отчетливо эволюционируя в сторону красной части спектра. Его разочарование в демократии носило почти говорухинский характер, но поскольку он, в отличие от Говорухина, долго был этой демократии символом и буревестником (а фильм «Так жить нельзя» все-таки смотрело куда меньше народу, чем «Взгляд»), то совсем уж рвать с демократической традицией ему было и рискованно, и не к лицу. Он явно не вписывался в новую концепцию ВИДа, отказался от «Политбюро», где кликушества и домыслов было больше, чем информации (а чего вы хотите от «кухни»?), и в конечном итоге нашел пристанище на Шестом канале, где делает программу «Территория ТВ-6» — тоже «народную», но с иным пониманием народности. Слово «обыватель» для него, кажется, по-прежнему ругательное. Не думаю, что Политковским сделаны на этом пути какие-то открытия, сопоставимые с тем, что он делал во «Взгляде», но найденная им интонация страдальца за народ и борца за истину продолжает работать даже при многолетней эксплуатации. Его эволюция как раз наиболее естественна. Она идет ему, как неизменная кепка.
