Сегодня определенно нет. В такую ночь, как сегодня, не в силах побороть дурное настроение, она напилась бы, если бы имела склонность к вину. Сегодня одиночество было просто невыносимым. Наверно, потому, что Джон дал ясно понять, что ей больше нет нужды спать в одиночестве.
Но она справится.
Печенье ей в этом поможет. За готовкой она забудет о потерях и пустоте в ее жизни, которую ничто и никто уже не заполнит. Дэвид умер, но она жива и должна жить, довольствуясь воспоминаниями.
Она вынимала последнюю партию печенья из духовки, когда в дверь постучали. Эллисон бросила взгляд на часы. Восемь часов вечера. Она никого не ждала. Глупое сердце пискнуло — а вдруг это Джон? Отругав себя за легкомыслие, она пошла открывать.
Вытерев руки о кухонное полотенце, Эллисон прошла через свою уютную гостиную — результат его бескорыстной помощи — и открыла входную дверь.
Перед ней стоял Джон. Во всем своем великолепии — тугих джинсах, черной футболке и ковбойской шляпе. Ботинки начищены до блеска, на лице — приветливая улыбка. Выглядел он просто невероятно привлекательно.
— Привет, док, решил спросить, не голодна ли ты?
Ее сердце подпрыгнуло в груди, а плечи, напротив, поникли.
Господи, дай мне сил.
От аромата, идущего из пакета с едой навынос, у нее потекли слюнки, в животе заурчало. Она еще не ужинала. Потому что до его появления у нее просто не было аппетита.
— Голодна? — улыбнулся он.
Женщина сделала шаг в строну:
— Ты самый настойчивый мужчина из всех, кого я знаю.
— И это невыносимо, да?
Эллисон не удержалась от улыбки.
— Это еще мягко сказано. Что в пакете? — спросила она с любопытством.
— Бургеры и картошка фри. Лучшие в стране!
— А ты знаешь, сколько в них жира? — ахнула она.
— Достаточно, чтобы закупорить холестериновыми пробками артерии у целой армии солдат, — он приподнял пакет, давая ей понюхать аромат. — Давай рискнем.
Рискнем, вот именно.
Она втянула ноздрями аромат и чуть не застонала от удовольствия.
— Хочется, признайся!
— О да, — призналась она. — Умираю от голода. Входи, раз уж ты здесь, заберешь свое печенье.
— Ты испекла мне печенье? — искренне удивился он.
— Я же обещала.
Польщенный и обрадованный, он произнес:
— Я думал, это была метафора…
Этот мужчина неисправим.
— Тогда это твоя ошибка.
Она провела его в кухню и показала на стойку, где охлаждалось печенье.
— Это единственное, на что ты можешь со мной рассчитывать, — сказала она.
Джон рассмеялся.
— Спасибо, я ценю. Ты выглядишь усталой.
