— И неудивительно. Пятнадцать лет назад ты еще училась в школе.
— Да, но громкий политический скандал невозможно пропустить.
Это точно. Его отец был образцом примерного семьянина. Новость о его романе на стороне не только настроила против него общественность, но и сделала его объектом насмешек сатириков. — Ты права. Именно поэтому я больше не пользуюсь его именем. Мой отец был уважаемым человеком, и ему за преданное служение стране и своей партии даже пожаловали титул пэра. Или, может, почетный титул был наградой моей матери за все эти годы притворства, когда она играла перед всеми роль образцовой жены. Было очевидно, что она знала о романе отца и о ребенке, но слишком привыкла к жизни в роскоши, чтобы добровольно от нее отказаться. Она закрывала на все глаза и поддерживала отца. Она проводила выходные в загородном доме премьер-министра, устраивала благотворительные приемы, ездила за границу, — в общем, наслаждалась всеми преимуществами своего высокого положения.
— А что они говорили тебе?
Джаго покачал головой.
— Я отправился домой, ожидая застать плачущую мать и пристыженного отца, пакующего чемоданы. — Только благодаря присутствию полицейских ему удалось прорваться сквозь толпу журналистов, собравшуюся у ворот их особняка. — Но, войдя в дом, я обнаружил, что ничего не изменилось. Родители подумали, что я приехал поддержать их. Они попросили меня выйти вместе с ними на улицу, чтобы позировать для семейного фото. Когда я отказался, мать пришла в ярость. Она сказала, что я всем обязан своему отцу и мой долг поддержать его. Что страна нуждается в нем.
Он до сих пор видел, как они, улыбаясь и держась за руки, направлялись к воротам, где их ждали репортеры. Помнил снимок, появившийся на следующий день на первой полосе всех газет. Чувствовал аромат розмарина, витавший в воздухе, когда репортеры щелкали фотокамерами в надежде поймать боль и разочарование, прячущиеся за натянутыми улыбками.
— Но больше всего меня возмущало то, что к любовнице отца относились как к парии. Ей пришлось оставить работу, спрятаться и подать в суд на журналистов, чтобы защитить свою дочь. Отказаться от привычной жизни и начать все заново.
— И ты нисколько ее не винишь? Она не невинная овечка, Ник. Кто-то передал информацию прессе. Возможно, она таким образом хотела заставить твоего отца на ней жениться.
— Если так, то она полная дура, — сказал Джаго.
— Она не устраивала публичных скандалов? Даже после всего этого?
