Поверьте мне, люди смогут принять правильное решение и смогут осуществить его!
— Признаться, я потому и стремлюсь перейти через линию огня, чтобы получить хоть небольшую дозу настоящего социального оптимизма, — горячо проговорил Генрих. — Вы правы: это необходимо для того, чтобы жить. И еще больше для того, чтобы продолжать свою работу без кровоподтеков в сердце. Но поймите меня правильно — я перехожу этот рубикон не с какими-либо шпионскими или полушпионскими целями. Я далек от того, чтобы указывать объекты для ваших бомбардировщиков или сообщать какие-либо секретные сведения. Да я и не готовился к этому и совсем не располагаю данными подобного рода. Я иду к вам именно для того, чтобы понять, где выход.
— И правильно делаете! — воскликнул доктор. — Я думаю, что вам не надо останавливаться на полпути, несмотря на тяжесть создавшегося положения. По вашим немецким сводкам, армия Гитлера вот-вот захватит важнейшие центры Советской страны, Ленинград уже окружен, судьба Москвы также считается предрешенной. Я готов был прийти в отчаяние. Но ведь стоит обратить внимание и на такой факт: наша огромная страна не дала еще ни одного по-настоящему мощного сражения. Значит, это еще впереди, и, стало быть, говорить о нашем поражении еще нельзя, несмотря на все кажущиеся признаки.
Лейтенант быстро встал и заходил по небольшому пространству между окном и дверью.
— Вы сообщили, что мне угрожает опасность, — внезапно спросил он. — Откуда она? Что вы об этом знаете?
— Я не ручаюсь, но мне кажется, что вас уже разыскивают, — хмуро ответил доктор. — Какие-то люди вскрывали могилу на школьном дворе, которую я считал вашей могилой. Кстати, Мне до сих пор неизвестно ваше настоящее имя. Судя по запискам, вас зовут Генрих Клемме, но вот этот плакат…
Доктор взял со стола свернутую в трубку листовку «Подвиг русской женщины» и развернул его перед Клемме.
— Если не ошибаюсь, здесь тоже фигурируете вы, хотя и под именем Курта Штольца? — спросил он. — Не правда ли, тут есть какая-то путаница?
— О да, доктор, это действительно путаница. Но я устроил ее сам и боюсь, что это очень скоро выяснится!
Доктор посмотрел в окно. Там все было обычно: от дома тянулся забор, дальше, в прогоне, виднелся стог свежего сена, за ним — низина, спускавшаяся к реке, невидимой за кустами. Небо опять стало серым. Буднично накрапывал дождь.
Он подвинул свой стул поближе к лейтенанту и заговорил совсем тихо.
— Недалеко отсюда, в лесных плавнях, есть наши вооруженные отряды. Они не очень велики по масштабам, но надежны вполне. Это наши партизанские части. Есть надежда переправить вас туда. При первой возможности вас доставят самолетом за линию фронта — в наш тыл.
