Дождь зарядил с новой силой, и мы решили отправляться домой.
— Можно бы поехать, — сказал Джо.
На всем пути до Малаги проселочная дорога была пустынной. В Малаге мы вошли в магазин и посушились около печки, потом скинулись и купили банку консервированных бобов и французскую булку. Владельца магазина звали Даркус, но он был не иностранец. Он вскрыл нам консервную банку, разделил бобы на три части, разложил по бумажным тарелкам, дал каждому по деревянной вилке и нарезал хлеб. Он был старик, но показался нам молодым и очень забавным.
— Вы где были, ребята?
— Плавали.
— Плавали?
— Ну да, — ответил Джо. — Мы показали этой реке!
— Пускай меня боронуют, — сказал бакалейщик. — Как она там?
— Глубина — фута три.
— Холодная?
— Как лед.
— Пусть меня возделают! И что же, повеселились?
— Как по-твоему? — спросил Джо моего кузена Мурада. — Повеселились мы?
Джо не знал, повеселились мы там или нет.
— Не знаю, — сказал Мурад. — Когда мы прыгнули в воду, по самый пояс застряли в грязи.
— Не очень-то просто было из нее выбираться, — сказал Джо.
— Пусть меня подрежут! — сказал бакалейщик.
Он вскрыл вторую банку бобов, отправил себе в рот солидную порцию, а остальное разделил на трех бумажных тарелках.
— У нас нет больше денег, — сказал я.
— А теперь скажите мне, ребята, что вас заставило это сделать?
— Ничего, — ответил Джо с лаконичностью человека у которого имеется слишком много причин, чтобы так вот взять да и выложить их.
— Ладно, пусть меня соберут в кучу и сожгут, — сказал бакалейщик. — Теперь, ребята, скажите мне, откуда вы родом. Калифорнийцы или иностранцы?
— Мы все калифорнийцы, — сказал Джо. — Я родился на Джистрит во Фресно. Мурад родился на Ореховой улице, или где-то на той стороне Южной Тихоокеанской дороги, и его кузен, по-моему, тоже где-то там поблизости.
— Пусть на мне пророют оросительные каналы! А сейчас ответьте мне, ребята, какое у вас образование?
— Образование? Никакое.
— Что ж, пусть меня сорвут с дерева и упакуют в ящик. А теперь вот что я хотел бы знать — на каких иностранных языках вы говорите?
— Я говорю по-португальски, — ответил Джо.
— И ты еще заявляешь, что у тебя нет образования. Хоть у меня и диплом Йейльского университета, мой мальчик, а говорить по-португальски я не умею. А ты сынок, как обстоит дело с тобой?
— Я говорю по-армянски, — сказал мой кузен Mypaд.
— Отлично! Пусть меня сорвет с виноградной лозы и съест по ягодке молоденькая девушка… Я ни слова не говорю по-армянски, а ведь я кончил колледж, выпуска 1892 года. А тебя, скажи, сынок, как тебя зовут?
