Женщины при этом ликовали. Они переглядывались, качали головами и, послушав минут десять, как мальчик говорит на непонятном им английском, обливались счастливыми слезами. Ведь подумать только, — маленький Перджик, вчера еще он не мог связать двух слов по-армянски, не то чтобы по-английски, а сегодня стоит на сцене и указывает пальцем то на потолок, то на запад, то на север или на юг, а иногда и на свое сердце.
В подобных обстоятельствах Гарогланянам необходимо было выдвинуть своего собственного оратора, хотя мой дедушка и считал всех ораторов идиотами и мошенниками.
— Если вы увидите маленького человека с очками на носу, надрывающегося на сцене, знайте, что он осел или лжец!
Старик терпеть не мог многословия. Ему нужно было узнать то, чего он не знал, и точка. Он не признавал болтовни ради болтовни. Он ходил на все публичные собрания, но от речей у него всегда разбаливалась голова. Ораторы могли видеть с трибуны, до чего недоволен старик, и когда они замечали, как губы его произносят неслышные ругательства, пыл их охлаждался и они старались говорить о сути. А некоторые, зная, какими болванами он их считает, и желая с ним расквитаться, громко объявляли:
— Мы знаем, кое-кто из вас смеется над нами, над нашими стараниями, и даже считает нас дураками, но это наш крест, мы несли его и будем нести!
Тут дедушка кивал своим сыновьям, те — своим братья подталкивали друг друга, женщины смущенно оглядывались по сторонам, и все Гарогланяны, числом тридцать семь или тридцать восемь, вставали и уходили во главе с дедушкой, который бросал яростные взгляды на бедных фермеров и приговаривал при этом: «Опять они несут свой крест — пойдем-ка лучше отсюда…»
И все же, говорю я, Гарогланянам необходимо было произвести на свет своего собственного оратора. Таков был стиль времени и таково было желание народа, и потому кое-кто из рода Гарогланянов считал очень важным выдвинуть своего представителя на это поприще и показать всем, какими должны быть настоящие ораторы, если уж они так необходимы.
Таким оратором оказался второй сын дяди Зopa6a, мой младший кузен Тигран, которому стукнуло девять лет, когда кончилась война. Он был моложе меня на год, но такой щуплый и невзрачный, что я на него и внимания не обращал.
Этот парень с самого начала был одним из тех мальчиков со способностями, с точным, маленьким и здравым умом, но без капли юмора, которые придерживаются того постыдного и оскорбительного мнения, будто мудрость можно приобрести, мнения, особенно позорного для Гарогланянов, которые были мудры от природы. Дедушка любил похваляться, тем, что настоящий Гарогланян отличит мошенника с первого взгляда и знает, как с ним обращаться.
