— Еще бы! Ты порядком напугал меня, вырвавшись из дверей как… бандит, удирающий с места преступления. Если бы следом не вышла тетушка Пам…
— Забавно, что ты выбрала слово «бандит», — пробурчал недовольно Виктор. — Именно так обозвала меня твоя бабушка. Потому-то я и убежал из вашего дома.
— Не может быть! — удивленно воскликнула Мейбл.
— Еще как может. Старушка вдобавок весьма прозрачно намекнула на мое происхождение: дескать, все мы корсиканские чудовища и маленькие наполеоны.
Мейбл раскрыла глаза, не веря услышанному. Ей, конечно, была известна история неудачного визита в Англию французских родственников, но таких подробностей она не знала.
— И что не устраивало бабушку в твоем происхождении? — Она недоуменно развела руками.
— Да брось ты! Не старайся казаться такой наивной, — тяжело задышал Виктор. — Выходцев с Корсики многие считают этакими мафиози, отождествляя их с сицилийцами. К тому же, когда мои родители решили пожениться, отец был простым поваром, что оскорбляло твою семью. Да и еще моя мать забеременела до замужества, что, по представлениям твоей бабушки, более чем неприлично. Немудрено, что английские родственники перестали с ней знаться. Спустя много лет мать приехала к твоей бабушке в надежде наладить добрые отношения. Ей это казалось возможным, потому что мой отец к тому времени уже владел на Лазурном берегу дюжиной ресторанов. У него появилась возможность оплатить мое образование в одной из самых престижных английских школ. Однако твоя бабка почему-то была уверена, что мой отец разбогател нечестным путем. Мысль об иных способах достижения благосостояния и не приходила ей в голову. Старушка даже поверить не могла, что я учусь на юридическом факультете. Она считала, что мне суждено пойти по стопам своего «преступного» отца.
Мое будущее представлялось пожилой леди в двух вариантах: или я стану официантом в какой-нибудь забегаловке, или займусь бизнесом своей семьи, то есть стану гангстером. Ни больше, ни меньше!
Мейбл положила на тарелку недоеденный кусочек бриоши. После рассказа Виктора ей почему-то совершенно расхотелось есть.
— Послушай, мне трудно во все это поверить…
— А как иначе объяснить неприязнь, которую до последнего времени испытывали друг к другу Эггертоны и Корте? Я старался закрывать на это глаза, но трудно было не заметить столь очевидной истины. К тому же мне легко вообразить, каким представляла меня твоя бабушка. По роду своих занятий мне часто приходится разбирать в суде дела всяких подонков…
